И когда Алан смотрел на него, его охватило мощное, необъяснимое чувство: он ему не нравился. Совсем не нравился. И Алан подавил сильное желание просто-напросто сорвать его с шеи Полли и вышвырнуть в раскрытое окно.

«Да! Блестящая мысль, красавец! Только попробуй, и будешь подбирать свои зубы с собственных колен!»

— Иногда у меня возникает такое чувство, что там внутри что-то шевелится, — с улыбкой сказала Полли. — Вроде мексиканской горошины или чего-то в этом роде. Глупо, да?

— Не знаю.

Он смотрел, как она засовывает его обратно под блузу, с плохим предчувствием, но... как только «шарик» пропал из виду, а ее пальцы — явно гораздо более гибкие, чем обычно, — стали застегивать верхние пуговки блузки, это ощущение стало исчезать. Не исчезало лишь растущее подозрение, что мистер Лиланд Гонт морочит голову его любимой женщине, и не ей одной.

— А тебе не кажется, что причина может быть в чем-то другом? — Теперь он двигался с осторожностью человека, перебирающегося по скользким камешкам через быстрый ручей. — Знаешь, у тебя ведь и раньше бывали улучшения.

— Конечно, знаю, — сказала Полли, с трудом сохраняя терпение. — Это же мои руки.

— Полли, я только пытаюсь...

— Я знала, что ты воспримешь это именно так, как воспринял сейчас, Алан. Все достаточно просто: я знаю, что такое ремиссия при артрите, и это — не то. За последние пять или шесть лет бывали времена, когда я чувствовала себя довольно сносно, но даже в лучшие из них я никогда не чувствовала себя так хорошо. Это совсем по-другому. Это как... — Она замолкла, подумала немного и сделала нетерпеливый жест, в основном руками и плечами. — Это как снова выздороветь. Вряд ли ты точно поймешь, что я имею в виду, но лучше выразить это я не могу.

Он нахмурился и кивнул. Он понимал, что она хочет сказать, и он также понимал, что она говорит серьезно. Может быть, эта штука освободила какую-то дремлющую целебную силу ее собственного мозга. Возможно ли это, если болезнь, о которой идет речь, вовсе не психосоматического происхождения? Розенкрейцеры полагают, что подобные вещи случаются сплошь и рядом. Равно как и миллионы людей, покупающих для таких случаев книгу Л. Рона Хаббарда по дианетике. Сам он — не знал; единственное, что он мог сказать с уверенностью: он никогда своими глазами не видел слепца, полагающего, что он прозрел, или раненого, остановившего кровотечение простым усилием воли.

Он знал одно — что-то в этом было не то. Что-то в этом пахло дохлой рыбой, денька три провалявшейся на горячем солнцепеке.