— Если половина третьего это поздно, то да. — Она постучала по его запястью. — Ты когда-нибудь смотришь на эту штуку, или она болтается просто так, для красоты?

Он взглянул на часы и увидел, что уже скорее без двадцати три, чем половина. Занятия в средней школе заканчиваются в три. Если он хочет успеть к тому времени, как выйдет Брайан Раск, ему нужно двигать туда прямо сейчас.

— Покажи мне свою безделушку, — попросил он.

Она потянула за серебряную цепочку у себя на шее и вытащила маленький серебряный предмет. Она держала его на ладони, но... когда он потянулся, чтобы дотронуться до него, сжала его в кулаке.

— Ой... Я не знаю, можно ли тебе, — сказала она. На ее губах играла улыбка, но его движение явно причинило ей неудобство. — Это может прервать вибрацию или что там еще.

— Да прекрати ты, Пол, — досадливо поморщился он.

— Послушай, — сказала она, — давай-ка условимся кое о чем, ладно? Идет? — В ее голосе снова зазвучала злость; она старалась сдерживать ее, но злость была. — Тебе легко насмехаться. У тебя нет увеличенных кнопок на телефоне и рецептов на увеличенные дозы перкодана.

— Эй, Полли! Это все...

— Нет, не надо никаких «эй, Полли». — Ярко-красные пятна выступили на ее щеках. Часть ее злобы, как она поняла позже, объяснялась очень просто: в воскресенье она относилась к этому точь-в-точь как Алан сейчас. Что-то произошло с той поры, что заставило ее изменить свое отношение, и переварить эту перемену оказалось нелегко. — Эта штука действует. Я понимаю, что это бред, но она действует. В воскресенье утром, когда заходила Нетти, у меня была самая настоящая агония. Я начала подумывать об ампутации как о единственном выходе. Алан, боль была такая, что я играла с этой мыслью и сама поражалась своему отношению к ней... Что-то вроде: «Ах да — ампутация! Почему же я раньше никогда об этом не думала? Это же так просто!» Теперь, спустя два дня, все, что я чувствую, это то, что доктор Ван Аллен называет «мимолетные болезненные ощущения», и даже это, кажется, проходит. Я помню, где-то год назад я провела неделю на рисовой диете, потому что это вроде бы могло помочь. Разве есть большая разница?

Злость испарилась из ее голоса, пока она говорила, и теперь она смотрела на него почти умоляюще.

— Я не знаю, Полли. Правда, не знаю.

Она снова открыла ладонь и теперь держала азку большим и указательным пальцами. Алан нагнулся, чтобы получше разглядеть, но уже не пытался дотронуться. Это был маленький серебряный предмет — не совсем круглый. Крошечные дырочки — не больше черных точек на газетной фотографии — усеивали его нижнюю часть. Он тускло блестел в лучах солнца.