Непрерывная трансформация оборотней. Конечная цель никогда не достигалась – они не могли принять вид ни человека, ни гоблина, – и, таким образом, самый процесс превращения становился единственной целью и смыслом их существования. Генетическое безумие.

Один из троицы кошмарных близнецов просунул гротескно узловатую руку сквозь прутья решетки, протянув ее наружу так далеко, как только мог. Сжатые в кулак пальцы – одни человеческие, другие нет – разжались. Они начали гладить воздух, насыщенный испарениями. Это чем-то напоминало ласку, хотя больше было похоже на то, что тварь пыталась что-то выжать из воздуха. Пальцы, быстрые, как паучьи лапы, по очереди сгибались, распрямлялись и извивались: странная жестикуляция, лишенная смысла. Двое других отпрысков демонов начали носиться по своей просторной клетке – мчались влево, бросались вправо, карабкались по прутьям и камнем срывались обратно на грязный пол – точно безумные обезьяны, хотя в них не было ни капли веселья, присущего акробатическим выкрутасам обезьян. Из-за своей неспособности полностью обрести облик гоблинов они были менее подвижны, чем те демоны, которых мы убили наверху.

– В дрожь бросает, как посмотрю на них, – сказала Райа. – Как ты думаешь, часто такое случается – пометы уродов вроде этих? Может ли это быть проблемой для гоблинов?

– Может быть. Не знаю.

– Я хочу сказать, возможно, их генетическая чистота ослабевает поколение за поколением. Возможно, в каждом новом поколении рождается все больше таких, как эти. В конце концов, их ведь изначально не программировали на воспроизведение. Если то, что мы знаем об их происхождении, – правда, значит способность к воспроизводству вырабатывалась очень долгое время. Так что, возможно, сейчас они утрачивают эту способность… утрачивают из-за мутации, как и приобрели из-за мутации. Это возможно? Или то, что мы видим, – исключение?

– Не знаю, – повторил я. – Может быть, ты права. Разумеется, это приятная мысль – о том, что они вымирают и что со временем, через пару сотен лет, их останется небольшая горстка.

– Пара сотен лет ни вам, ни мне ничем не помогут, разве не так? – несчастным голосом сказала Кэти Осборн.

– В том-то вся и проблема, – согласился я. – Может понадобиться несколько сотен лет, чтобы они перестали существовать. А я не думаю, что они просто так смирились с тем, что им суждено вымереть. Времени у них достаточно, чтобы придумать что-нибудь и забрать в могилу вместе с собой и все человечество.

Внезапно самый смелый из уродов убрал свою руку обратно в клетку и вместе со своими братьями-выродками завыл – так же, как они выли, когда мы услышали их наверху. Пронзительное завывание эхом отражалось от бетонных стен – музыка из двух нот, сгодившаяся бы для кошмара, монотонная песня безумных желаний, которую, наверное, можно было бы услышать в Бедламе.