— Всяко лучше, чем было.

— Ладно. Не буду тебе мешать.

— Ты не мешаешь.

— Прости, я… просто… истомилась немного.

— По чему?

— По тебе.

В этот раз мы провозились дольше. Мы прикипели друг к другу. Кэт исследовала мое тело, поглаживая и слегка царапая. Я старался не отставать. Я целовал ее, пробовал на вкус, в малейшее прикосновение вкладывая максимум страсти. Нет, такого у меня решительно не было никогда — подобные трепещущие волны чувственных наслаждений были мне доселе неведомы.

Мы отдавались друг другу едва ли не отчаянно.

Мы буквально стирали друг друга.

А когда закончили — ничего от нас не осталось, кроме мягкого, страдальческого блаженства и тяжелого, глубокого дыхания. Из-за каменистой природы нашего ложа мы заработали кучу мелких царапинок и стёсов кожи — на локтях, коленях, бедрах, ягодицах. Красные пятна засосов на наших телах просто не поддавались счету.

И мы кровоточили.

Все наши нашлепки и повязки канули. Что-то — раньше; что-то — уже сейчас. Кровь текла у меня из ран над бровью и у предплечья, у Кэт — из вновь раскрывшихся ранок от укусов Эллиота на шее, ноге и в паху. Какую-то часть крови мы друг с друга слизали.

Закончив, мы лежали, выдохшиеся, на спинах. Ветер обдувал наши разгоряченные тела.

Какое-то время — долгое время — мы даже слова не могли вымолвить.

Первой подала голос Кэт: