— Может, уехал?

— Верится с трудом.

Я спрятал церковный ключик в свой носок. Кэт сунула ноги в шлепанцы Пегги и пошла вперед, к солнечному свету.

— Обожди! — взмолился я.

Не обращая на меня внимания, она вышла из тени и, низко приседая, поспешила вперед. Я заторопился следом. Подхватил ее сзади, когда она едва не оступилась.

На руках и коленях мы подползли к краю. Ползти так по мелким камушкам было неприятно. Но — не так неприятно, как то, что мы увидели.

Снег Снегович вернулся.

Донни был реален.

Они стояли вместе на крыше фургона, остановившегося за останками автомобиля Кэт.

Все четыре дверцы были открыты. Пегги как-то умудрилась вывалиться из салона — а может, ее выволокли. Спиной она была на земле, а ногами — все еще в салоне. Выглядела она так даже мертвее, чем прежде.

А Донни был явно жив.

Как и сестра, он оказался тощим и светловолосым. Вихры у него были порядочной длины. Снегович намотал их себе на руку и крепко держал. Руки Донни были за спиной — и, хоть мне их и не было видно, понятно было, что их там чем-то стянули или связали.

На ногах парня были туристические бутсы Кэт. Без шнурков они смотрелись клоунскими туфлями на его узких ногах.

Больше на Донни ничего не было.

Его кожа была красной — видимо, от солнца, — но ранен он, похоже, не был.

Снегович, прижав пленника к себе, приставил к его горлу нож. Мы отползли назад — туда, где край скалы мог скрыть нас от взгляда седого психа. Если он был не виден нам с такой позиции, то мы ему — подавно.

— Надо что-то придумать, — пробормотала Кэт.

— Знаю. Знаю. О Боже.

— Ты видел Пегги?

— Да.