Слова сами собой срываются у меня с языка, и каждое из них словно отрывает кусочек моей души:

– Ты можешь взять к себе Энни.

Они обе вскакивают, как ужаленные. Бетт смотрит на Энни, Энни – на меня. Она больше не жует, хотя рот у нее набит битком.

Бетт издает какой-то жалкий смешок.

– Я… взять… нет, ты, видно, совсем разум утратила…

Энни вдруг выплевывает свою жвачку прямо на стол. Сжав кулаки, она гневно смотрит на Бетт и рычит.

– Ничего я не утратила. Возьми ее и береги. У тебя она будет в безопасности. Ты же так хочешь стать матерью, а этому ребенку грозит беда. – Я машинально вытираю Энни рот рукой и, нахмурив брови, прибавляю: – Вообще-то она обычно ведет себя куда лучше, чем сейчас.

– Но ведь она же… они все равно ее узнают, это ничего не даст… – Глаза Бетт так и горят, когда она смотрит на Энни. Я знаю, в мечтах она уже представляет себя ее матерью.

Я поднимаю Энни на руки и несу ее вокруг стола к Бетт.

– Вот, бери ее, – говорю я.

Энни с воем вцепляется в меня обеими руками, скалится, рычит на Бетт, а мама все продолжает что-то шептать, ничего не видя вокруг. Она настолько потрясена потерей одного ребенка, что не замечает, как теряет и второго.

– Возьми ее, – говорю я и пытаюсь передать сестренку Бетт. – Возьми и береги.

Энни, заливаясь слезами, пронзительно кричит: «Нет, Сара, нет!», обхватывает меня руками и ногами. Я чувствую, как рыдания сотрясают все ее тело, ее слезы обжигают мне шею и плечи, и я тоже не в силах сдержать слезы.

Бетт чуть отступает от нас, качает головой и тоже плачет.

– Я не могу ее взять. Ей нужна ты.

Пальчики Энни впились в мою шею, она обвила ногами мою талию, сцепив их на спине, и я понимаю, что ни оторвать ее от себя, ни расстаться с ней я не смогу. Даже для того, чтобы ее спасти. Я без сил падаю на табурет, прижимаю Энни к себе и прячу лицо у нее на плече.

– Все хорошо, – шепчу я ей, – все будет по-прежнему. Ты останешься со мной.

Бетт, хлюпая носом, откашливается, кивает в знак согласия и поспешно вытирает рукой глаза.

– Ну, вот и ладно. А еду я сама вам стану приносить. Но ты, Сара, все-таки подумай об отъезде. Магистрат все по домам ходит, все спрашивает – и насчет преподобного Уолша, и насчет сатаны, и насчет колдовства. Боюсь я за тебя.

Из кармана юбки она вытаскивает кошелек и достает оттуда гребень, сделанный из кости. Тот самый, что я и раньше много раз видела.