Мать ушла, десять лет ушло, все, что последовало за ее смертью, не подлежало изменениям. Так что теперь ему следовало думать только о живых.

Ему не хотелось наблюдать за перемещениями Проктора из комнаты в комнату. Он и так помнил, как выглядел дом после ухода Франкенштейна.

Вместо этого он прошел к углу, в котором стоял его брат. Шеп покачивался взад-вперед, бормоча: «Крыса, Мотылек, мистер Жаба».

Не то чтобы он ожидал услышать бормотание брата, но слова эти не стали для него загадкой.

После книжек для самых маленьких первой книгой для детей постарше, которую прочитала Шепу мать, стала сказочная повесть Кеннетта Грэма «Ветер в ивах». Шеп обожал историю о Крысе, Мотыльке, Жабе и прочих обитателях Дикого леса и в последующие годы вновь и вновь настаивал, чтобы ему читали эту сказку. А к десяти годам уже и сам прочитал ее раз двадцать.

Он хотел оказаться в компании Крысы, Мотылька и мистера Жабы, в истории, где главную роль играли дружба и надежда, где все жили весело и дружно, ему хотелось уверенности в том, что после самых опасных приключений, после хаоса его обязательно будут ждать друзья, теплый очаг, спокойные вечера, когда мир уменьшится до размеров семьи и рядом не будет незнакомцев.

Дилан дать ему этого не мог. Более того, если в этом мире и существовала возможность такой жизни, то наслаждаться ею, скорее всего, могли только книжные персонажи.

В холле первого этажа вдребезги разлетелось зеркало. Если память не изменяла Дилану, оно было разбито вазой, которая стояла на маленьком столике у двери.

Появившись в дверях гостиной, Джилли крикнула Дилану:

– Он идет наверх!

– Пусть идет. Я знаю, что он сделает. Разгромит спальню и украдет драгоценности матери… Чтобы убедить полицию, что в дом залезли воры. Ее сумочка там. Он вывалит все содержимое, возьмет деньги из бумажника.

Джилли и Шеперд присоединились к нему, собрались у угла, в котором все еще стоял Шеп помладше.

Но в тот вечер, 12 февраля 1992 года, вернувшись домой, Дилан нашел Шепа в другом месте. И ему хотелось еще какое-то время побыть в прошлом, убедиться, что Шеп все-таки ушел из гостиной до того, как туда вновь заявился Проктор.

Сверху доносился грохот ящиков комода, бросаемых в стену.

– Крыса, Мотылек, мистер Жаба, – говорил Шеп помладше, а Шеп постарше, возможно, подбадривая себя в противостоянии с пугающим миром, который окружал его со всех сторон, а может, обращаясь к самому себе, десятилетнему, твердил: «Шеп храбрый, Шеп храбрый».

Где-то через минуту грохот наверху прекратился. Должно быть, Проктор нашел сумочку. Или загружал карманы драгоценностями, которые стоили сущие пустяки.