Метрах в полутора от берега в воде колыхалась большая, купол размером с футбольный мяч, медуза. Этих тварей недолюбливаю с детства – летом часто гостила в Лоо, у бабушки с дедушкой. Впрочем, покажите мне человека, которому они нравятся, – хочу посмотреть на этого извращенца.

Мерзкие куски живого студня, отвратительные на ощупь, как комки из плотных соплей! Без глаз – да что там без глаз?! – у них рот и задница одно и то же! И это я ещё про безобидных. А есть те, которые запросто весь кайф от плавания испортят – обожгут, как кислотой! На щупальцах стрекательные клетки – можно ожог схлопотать, мало не покажется. Хорошо, их издалека видно – они от собратьев фиолетовыми щупальцами отличаются.

Мой бывший, родившийся в южных широтах, рассказывал: его отца тварюга однажды так ошпарила, что он едва сознание не потерял от шока. Мышцы на ноге судорогой скрутило. Точно бы погиб, но, к счастью, по совету старших товарищей к плавкам была булавка приколота. Ткнул он ей в застывшую, будто одеревеневшую, плоть, от резкого укола спазм прошёл, и отец кое-как, перетерпев боль, дотянул до берега.

Больше с такими особями он не встречался, но запомнил, что щупальца у неё были даже не фиолетовыми, а багровыми.

Совсем как у той, что сейчас находилась передо мной.

3

На белёсой, как у огромного шампиньона, шляпе раскинулась сеть крупных красных прожилок. Будто капилляры, подумала я. Медуза равномерно сжималась и разжималась, лениво шевеля висящими лоскутками-щупальцами.

Да чтобы какой-то кусок холодца испортил мою вылазку на Утриш?!

– Говна пирога тебе, сучка!

Выругавшись, я стала заходить глубже, стараясь держаться от морской гостьи подальше. К моей искренней радости похожих тварей рядом не наблюдалось – похоже, я имела дело с одиночкой.

Богомерзкое создание осталось позади, и я плыву… Какое это счастье! Как неправы те, кто говорят, что не любят море. Они просто не умеют им наслаждаться, оставлять в тёплой и ласковой влаге горести-печали, весь негатив. Лучше медитации, круче секса, эффективней антидепрессантов.

Люблю плавать долго, всеми стилями, поочерёдно нагружая разные группы мышц. Начинаю классическим брассом, перехожу на энергичный кроль, несколько метров непременно преодолеваю баттерфляем – он даётся тяжелее всего, а потом ложусь на спину, раскинув руки и ноги, как морская звезда, и слушаю плеск в ушах, созерцая небо с отстранённостью Андрея Болконского.

Я центр мира, он лежит у моих голых ступней, и мне нет до него дела, мне нет дела ни до чего, я в нирване, я….

Руку ожгло, будто крапивой.