Краем глаза я увидела, как от крупных подводных камней отделилось несколько прилепившихся к их неровной поверхности и ставших практически невидимыми, мимикрировавших корнеротов с алыми прожилками вдоль тушки…

Второй заслон. Ещё одна грань ловушки, в которую я угодила.

Отплёвываясь и хватая воздух жадно, до свиста в лёгких, оказалась на поверхности. Кожа горела, словно изощрённый садист обдал обнажённое тело кипящим на сковороде маслом. Резь казалась намного сильнее прежних ожогов: то ли «глубинные» медузы ядовитее собратьев, то ли мой организм резко сдавал позиции под натиском стресса и боли.

– Помогите! – крикнула я во весь голос. – По-мо-ги-теееее!

Понимаю, что люди далеко, что ветер и шум моря влёгкую заглушают любые посторонние звуки, но пытаться надо. Сдаваться, размахивая белыми труселями – не в моих правилах. Никогда! Лучше сдохнуть…

5

Последние минут сорок, а то и час, я висела, вцепившись в буй. Точнее, болталась. Сил держаться за гладкую и скользкую поверхность не нашлось, поэтому я обвязала несложным, но эффективным морским узлом торчащую из ушка на верхушке буя плотную верёвку вокруг своей кисти и повисла, как тряпочная марионетка. Перебирая ногами, я пыталась осмыслить события этого бесконечного дня, но они наслаивались и смазывались. Телу срочно требовался отдых. Но как тут расслабишься?

Это дрищ очкастый меня проклял, вчера. Орал что-то про медуз, я внимания не обратила. Гадина черноротая, чтоб у него член в узел завернулся! И ведь у всех почти мужиков такое отношение: подомогаться и, если получил от ворот поворот, послать, оскорбить, унизить. Проклясть. Ну как жить в таком озлобленном мире, как?!

…Быстро темнело. На горы, поросшие можжевельником и фисташкой, лёг первый сумрак. Пройдёт около часа – и мир поглотит ночь. Звёзды да луна – вся иллюминация.

Я думала. Продраться сквозь строй не получится – зажалят. Но и висеть так целую ночь, или сколько там ещё придётся, я не выдержу. Перетянутая верёвкой рука онемела. Боль в пострадавшей от корнеротов плоти пульсировала, выстреливая резкими вспышками.

Что делать? Что же делать?! – мелькало в галерее беспорядочно то скачущих, то замедляющих бег, будто засыпающих, мыслей.

Ответа не было.

6

Когда золотая солнечная монета коснулась морской поверхности, мою щиколотку пронзила свежая острая боль.