– Что же нам теперь делать? Что мы есть будем? – запричитала мама.

Отец со злостью ударил кулаком по стене, поморщился от боли.

– Ничего. Скоро все закончится. Мы все правильно делаем, он уйдет.

Но он не ушел ни в этот день, ни на следующий. Запас продуктов в доме еще был, но надолго их бы все равно не хватило. Валерка заметил, как папа порой смотрит в окно, вниз, на площадку перед домом. Оценивает – можно ли спуститься? Пятый этаж все-таки. И, наверное, он бы все же решился, но просто не успел.

Через двое суток после того, как пропала дверь, вечером вся семья, как обычно собралась на кухне ужинать. В ход шли всякие крупы и тушенка – все, что долго хранилось. Валерка, папа и Макс как раз сидели за столом, когда мама (она раскладывала еду по тарелкам) с криком уронила кастрюлю на пол и дрожащей рукой указала на потолок.

Почему-то Валерка был готов к тому, что он увидит. Знал уже, что Кунак-Сурут от них не отстанет, кем бы он ни был на самом деле.

Часть потолка будто бы стала зыбкой, текучей, превратилась в полужидкую массу. И из этой массы вниз медленно сползало нечто.

Если бы Валерка и хотел, то все равно не смог бы описать, как оно выглядело. Его вид словно постоянно менялся, сложно было на нём сфокусироваться, смотри на него хоть в упор. Нечто оказалось здоровым, ростом под потолок, грязно-черным и каким-то неровным, рваным. Кажется, мальчик видел множество длинных тонких отростков, свисавших с тела твари, которые он тогда ночью принял за волосы.

Когда нечто спустилось окончательно, то замерло в нескольких шагах от стола. Тело его мерцало и дергалось, точно помехи в телевизоре. В ноздри ударил противный запах – смесь земли, хвои и разлагающейся плоти.

Мама закрыла рот ладонями и тихо скулила, не отрывая взгляда от твари у стола. Отец побелел, как полотно, а Макс отвернулся к двери, чтобы не видеть это страшное отродье. При этом он тянул Валерку за рукав, показывал, мол, отвернись тоже, не смотри на него!

Сложно сказать, сколько времени они так просидели. Валерке показалось, что прошла вечность, прежде чем папа наконец-то сказал не своим голосом:

– Аня, сядь. Сядь рядом со мной. Слышишь? Садись, говорю!

Мама послушалась – осторожно отодвинула свободный стул и уселась рядом с папой, спиной к твари. Она мелко дрожала, из ее глаз, размывая тушь, текли слезы.

Теперь папа повернулся к Максу и Валерке.

– Макс, сядь ровно. Развернись. Не смотри на него, смотри в тарелку. Но развернись, так надо.

Макс несколько секунд колебался, но все-таки сделал так, как просил папа. Смотреть на тварь он и так не собирался. Боялся.