Он лежал на спине, прижав к груди голые тонкие ноги. Его руки были подняты, тщетно прикрывая голову.

Когда взойдет солнце, вы получите самый большой завтрак за долгое-долгое время...

Сильная на вид пума, молодой самец, наносил ему мощные удары, раскачивая его тело взад-вперед, двигая им, как тряпичной куклой. Остальные звери озлобленные и беспокойные нетерпеливо рыскали вокруг, набрасываясь друг на друга. Две пумы сунули морды вперед, но инстинкт удержал их от нападения. Крупный самец должен был получить свою долю первым.

Кот обследовал вздернутый зад мужчины и обнюхал медленно разъезжающиеся ноги. Затем все свое внимание он уделил мягким гениталиям...

Тщедушная эрекция проповедника давно угасла.

Пронзительные крики подсказали им, когда пума нанесла первый удар. Крупный самец расправлялся с внутренностями, мотая головой, как кошка с крысой, пока кишки, исходящие паром, не натянулись, как резинка, и не вырвались из брюшной полости.

Еще один рывок, и зверь вытащил окровавленные внутренности из тела, собирая горячее, сочащееся месиво в свою мощную пасть. Он задрал нос, зажав в челюстях капающий трофей, сверкающий желтым в лучах рассвета.

Струйки темной крови стекали по подбородку пумы, срываясь вязкими каплями в траву. Кот улегся, зажал добычу между лапами и принялся есть.

Вокруг пиршества поднимались завитки теплого тумана.

Через несколько секунд Ангуса накрыла бурлящая куча рыжевато-коричневых тел, каждая голодная пума сражалась за свою долю добычи.

Не делай мне больно, папочка, пожалуйста, не делай мне больно...

Слишком поздно. Дело уже сделано...

Кошки ссорились между собой, каждая боролась за свою долю проповедника. Одна, с окровавленным от убийства носом, держала между челюстями темную худую руку. Она отошла от остальных и уселась пожирать свой трофей.

- О, Боже... - выдохнула Берт. – Этот парень был ужасен - больной и сумасшедший. Но он не заслужил такой смерти...

Рика чуть не вырвало, но бойня, происходившая перед ними, была как магнит. Он не мог оторвать взгляд.