«Во всяком случае, это значительно лучше, чем в качестве платы за ужин ехать куда-нибудь в другой город читать лекцию русскоговорящим французам», – вспомнила свой каирский опыт.

– Какие могут быть церемонии между соотечественниками, не так ли? Но, – подняла указательный палец, – не забывайте рассказывать.

– Да-да, спасибо, – Николя в задумчивости потер лоб, потом раскрыл принесенную с собой папку и, положив ее на ребро стола, а нижним краем на колени, взял в руку карандаш. Посмотрел на Александру цепким взглядом художника.

– Итак, – начал он, продолжая внимательно разглядывать лицо гостьи, – в ночь с 4 на 5 декабря 1791 года в возрасте 35 лет скончался великий Моцарт.

Карандаш скользнул по листу бумаги.

«А у него красивые глаза, – отметила Александра. – И голос приятный. Бархатистый и обволакивающий», – взяла бокал и пригубила вина.

– В самой смерти и последующих событиях много необычного и таинственного, – художник поднял глаза на Александру, – Моцарт умер скоропостижно, в течение двух недель. Симптоматика – головные боли, головокружения, обмороки, рвота, потеря веса, неврозы, депрессии, а в конце сильная сыпь, лихорадка, опухание тела, бред, галлюцинации, – неожиданно подробно перечислил он симптомы.

– Известная сегодня картина хронического отравления ртутью, – сделала вывод Александра.

– Да-да, – кивнул Николя. – А ртуть, по представлениям алхимиков, соответствует планете Меркурий. В общем, запланированное убийство с соблюдением некоего ритуала. И неизвестно, где могила Моцарта и, следовательно, где его останки. На похоронах ведь никто не присутствовал. Даже вдова Констант-сия не пошла. По причине плохой погоды, – усмехнулся он. – Может, потому, что некого было сопровождать до могилы? К слову, в день похорон друг Моцарта Франц Хофдельман, тоже масон, покончил жизнь самоубийством.

– Вместо того чтобы пойти на похороны? Так Моцарт все-таки был масоном?

Николя невозмутимо кивнул и продолжил:

– Кстати, в 1820 году при вскрытии могилы Гайдна там не обнаружили его череп, который, как оказалось, – рука с карандашом начала быстро двигаться, а Николя то поднимал, то опускал глаза, – был изъят секретарем Эстергази в качестве магического атрибута. Но Гайдн был всего лишь великим музыкантом, а Моцарт, – указал острием карандаша вверх, – богом музыки! – замолчал, увлеченно работая над рисунком.

«Ну да, – подумала Александра, вспомнив прочитанные когда-то воспоминания Феликса Юсупова, – с черепом Гоголя была похожая история. И если не брать оккультные цели, коллекционерами черепов великих людей, вероятно, движет обычное тщеславие. Видимо, приятно, сидя с рюмкой коньяка в мягком кресле у камина и неторопливо размышляя о скоротечности жизни, снисходительно похлопать ладонью по черепу гения и сказать что-нибудь вроде «бедный Йорик», а потом провести рукой по собственной голове и осознать, что сам еще жив и волосат. Хотя с волосяным покровом бывают исключения», – вспомнила Онуфриенко.