* * *

Лучик осеннего солнца заглянул в окно.

Александра уже проснулась, но решила пока не вставать. Лежала в постели и наслаждалась утром. И не потому, что утро было какое-то особенное, а потому, что можно было никуда не спешить. Конференция вчера закончилась. Ее выступление прошло нормально. Не было фурора и моря восторгов, ну так она на это и не рассчитывала – исследование еще не завершено, а промежуточные наблюдения всего лишь фундамент для идей и выводов. Но обмен визитными карточками после выступления шел активно, что означало – с ней хотят познакомиться. Неудивительно, если мужчин-участников больше, чем женщин. И все они задавали вопрос о том, будет ли мадам доктор на вечернем банкете?

«Придется пойти, – Александра потянулась. – Как хорошо! Надо бы заказать завтрак в номер, – она села на кровати, подложив подушки под спину, и взяла меню. – Кофе без молока, тосты и джем, выбор после вчерашнего ужина был очевиден. Итак, впереди три свободных дня наедине с Парижем. Впрочем, почему наедине? После знакомства с Николя, ужина с рисунком, устрицами и невыполненным обещанием рассказать про тайны Парижа и “Черную Мадонну”, которая вроде бы на самом деле богиня Исида, у меня есть верный спутник», – бросив взгляд на часы, поняла, что пора возвращаться во внешний мир, и включила мобильник, который немедленно взорвался звонком.

– Александра Юрьевна? – Женский голос показался знакомым. – Это секретарь Алексея Викторовича. Он просил срочно соединить его с вами. Переключаю.

Трубка молчала дольше, чем обычно.

– В посольстве есть только один Николай Николаевич, и он в отпуске, – Кузин голос напоминал прощальную речь на похоронах.

– Кузенька, привет! – Она чуть не спросила, какой Николай Николаевич? – Спасибо за отель, – сделала вид, что не услышала начало траурной речи. – Чудесный вид из окон! Прямо на Лувр!

Кузя молчал.

– И номер супер! В коралловых тонах от штор до ванной.

Кузя никак не реагировал.

– И погода чудесная, солнечная! – продолжила изливать восторги, но уже чуть сдержаннее.

Похоже, что метеоусловия во французской столице Кузю тоже не интересовали.

– А что это вы молчите, Алексей Викторович? – Она чуть увеличила дистанцию. – Это ведь не я, а вы мне позвонили. Вот и говорите, что хотели.

– Я про Николая Николаевича.

– А-а, Николай Николаевич! – Александра оживилась. – Прелестный старичок, граф из старинного русского рода, который вчера любезно согласился потратить время и показать мне, – чуть не сказала «Париж», – собор Парижской Богоматери.

– Эмигрант, что ли? – У Кузи прорезался обычный голос, в котором звучали две ноты: облегчения из-за того, что старичок, и легкое пренебрежение потому, что эмигрант.