– А, мистер Билл, – отзывается Гэрланд, шагая вровень со мной. – Знаешь, По, не так давно я понял, что сосуд, в который заключен творческий дар, куда важнее, чем мы, музы, привыкли думать. Биллу отчаянно не хватает твоего скрупулезного отношения к языку. Вдохновлять его – то же самое, что писать обыкновенными чернилами, тогда как воодушевлять тебя – это как выводить свои мысли расплавленным золотом!

– Похоже на комплимент, – подмечаю я, покосившись на него.

– О, это не просто комплимент! Ты – исключительно одаренный сочинитель, а я – твой блудный брат по литературному оружию и хочу попросить у тебя прощения за то, что не понимал, чего ты на самом деле стоишь. Да и потом, у Эптона Билла завелась муза религиозного вдохновения – крошечный зародыш, что напевает ему ободряющие песни, прячась в огоньках свечей. Он утратил ко мне всякий интерес.

– Ах вот оно что, – кивнув, отзываюсь я. – Выходит, ты вернулся ко мне, потому что не нужен Эптону.

– Я искал тебя в Ричмонде и от одной крайне неприятной дамочки в совином обличье узнал, что Джон Аллан застрелил Линор. Это правда?

Сглатываю ком в горле, однако слезы сдержать удается.

– Я похоронил ее на бостонском кладбище.

– Похоронил?! – резко остановившись, переспрашивает Гэрланд.

Я тоже останавливаюсь и поворачиваюсь к нему.

– Она умерла, Гэрланд.

– Ты похоронил музу?!

– Она перестала дышать. Что мне еще было с ней делать?

– По, муз нельзя хоронить в земле! Либо она навсегда тебя покинула, либо ты снова не обращаешь на нее должного внимания!

– Вот уж не думал, что тебя так заботит судьба Линор.

– Именно она вдохновляет тебя, заставляя сердце биться чаще, мой друг. Она пробуждает твою душу, помогает сбежать в мир фантазий, без которых тебе не выжить. Я не так давно понял, как сильно она нам нужна, – добавляет он и поправляет шляпу. – А еще очень нужно, чтобы ты жил, Эдгар. Иначе и меня не станет. Нужно, чтобы ее мрак пробуждал мое остроумие. Ступай скорее на кладбище и откопай ее!

Прохожие испуганно оборачиваются на нас, заслышав последнюю фразу.

Отвращение, застывшее на их лицах, не вызывает у меня ничего, кроме содрогания.

– Она мертва, а я опаздываю на работу, – бросаю я своему спутнику, поворачиваюсь на каблуках и торопливо ухожу.

Но не успеваю я пересечь квартал, как Гэрланд с силой хватает меня за руку и тащит через улицу к парку.