Она перелистала назад несколько страниц, нашла отме­ченное место и передала книгу Каррасу. Он прочитал:

«...У нас есть установившееся мнение относительно по­рядка, постоянства и обновления материального мира, окру­жающего нас. Хотя каждая часть его преходяща и все эле­менты его движутся, все же он связан законом постоянства, и хотя он постепенно умирает, он так же постоянно и возро­ждается. Исчезновение одного только лишь дает рождение другим, и смерть-—это появление тысячи новых жизней. Каждый час бытия свидетельствует о том, как преходяще и как одновременно с этим твердо и велико сие грандиозное существование единства. Оно подобно отражению в воде: всегда одно и то же, хотя вода течет. Солнце заходит, чтобы снова взойти, ночь поглощает день, чтобы он снова родился из нее, такой же ясный, словно никогда и не угасал. Весна становится летом, а потом, пройдя лето и осень,—зимою, но тем яснее и ближе становится ее возвращение, которое все равно восторжествует над холодом, хотя к холоду весна стре­мится уже с самого первого своего мгновения. Мы горюем о майских цветах, потому что они непременно завянут, но мы знаем, что однажды май непременно возьмет вверх над ноябрем, и этот круговорот никогда не остановится. Это учит нас надеяться и никогда ни в чем не отчаиваться...»

— Да, это красиво,—тихо сказал Каррас, не отрывая взгляда от книги.

Сверху послышался крик беса:

— Негодяй! Подонок! Набожный лицемер!..

— Она всегда клала мне розу на тарелку... утром... перед тем, как мне уходить на работу.

Каррас вопросительно посмотрел на Крис.

— Регана,—пояснила она и опустила глаза.—Я совсем за­была, что вы ее раньше никогда не видели.—Крис высморка­лась и коснулась пальцами век.

— Вам налить немного бренди в кофе, отец Кар- рас? — спросила она, силясь придать голосу бодрость.

— Спасибо, не нужно.

— А для меня просто кофе не подходит,—прошептала она.—Я налью себе бренди, если вы не возражаете.

Крис вышла из кухни.

Оставшись один, Каррас мелкими глотками допил свой кофе. Ему было тепло в свитере, надетом под рясу. То, что он не смог успокоить Крис, слегка расстроило его. Он вдруг вспомнил свое детство, и ему стало грустно. У него жила со­бачонка Джинджер, простая дворняга, которая однажды за­болела и лежала в ящике прямо в его комнате. Ее все время лихорадило и рвало, и Каррас укрывал ее полотенцами, за­ставлял пить теплое молоко. Потом пришел сосед и сказал, что собака больна чумкой. Он покачал головой и добавил: «Надо было сразу же делать уколы». Однажды он вышел из школы... на улицу... они шли парами... И на углу его ждала мать... она была очень грустная... потом она взяла его за руку и вложила в нее монетку в полдоллара... он тогда еще обра­довался: так много денег!., и тут же раздался ее голос, мяг­кий и нежный: «Джинджер больше нет...»