Удивленная Крис, пошла к выходу, приоткрыла дверь и высунулась в темноту.

— Я вас слушаю.

Поля шляпы скрывали глаза незнакомца.

— Миссис Макнейл? — раздался его голос. Он был чи­стым, мягким и вместе с тем достаточно уверенным.

Старик снял шляпу, и Крис увидела глаза, которые оше­ломили ее. Умные и добрые, они словно сияли и были на­полнены пониманием и состраданием. Они излучали тепло, и источник этой целительной энергии был одновременно в них самих и вовне, и поток этот не имел границ.

— Я —отец Мэррин.

Секунду она непонимающе смотрела на него, на его ху­дое лицо аскета, на рельефные, тщательно выбритые скулы, а потом поспешно распахнула дверь:

— О Боже! Пожалуйста, входите! О, входите! Видите ли, я... В самом деле! Я не знаю, где мои...

Он вошел в дом, и она закрыла дверь.

— То есть я хочу сказать, что я ждала вас только завтра утром!

— Да, я знаю,—услышала она в ответ. Крис обернулась и увидела, что отец Мэррин стоит, склонив голову набок, и смотрит вверх, как будто слышит что-то, нет, чувствует чье-то невидимое присутствие... Какие-то отдаленные вибра­ции, которые ему давно знакомы. Она с удивлением наблю­дала за пришельцем.

— Можно я помогу вам, святой отец? Мне кажется, ваш багаж слишком тяжел.

— Спасибо,—мягко ответил он.—Этот чемодан —как часть меня самого: такой же старый... и потрепанный.—Отец Мэррин опустил глаза, и в них мелькнуло что-то совсем доб­рое и ласковое.—Я привык к грузу... Отец Каррас здесь?

— Да, он на кухне. Кстати, вы сегодня обедали, святой отец?

Послышался скрип открываемой двери.

— Да, я поел в поезде.

— Вы не хотите еще перекусить?

Через секунду дверь закрыли.

— Нет, спасибо.

— Этот противный дождь,—сокрушалась Крис.—Если бы я только знала, что вы приедете, я бы вас встретила на вокзале.