— Он вышел.—Каррас услышал, что она всхлипну­ла.—Там есть кофе, святой отец. Вот-вот закипит.—Крис встала из-за стола и вышла из кухни.

Каррас перевел взгляд на альбом, подошел к столу и про­листал его. Он увидел фотографии маленькой девочки и с болью осознал, что смотрит на Регану: вот здесь она в день рождения, задувает свечки на торте, здесь сидит в шортах и маечке, весело помахивая рукой фотографу. Спе­реди на майке виднелась какая-то надпись, сделанная по тра­фарету: «Лагерь...» Дальше он не смог разобрать.

На следующей странице детским почерком на листке бу­маги было написано:

«Если бы вместо обычной глины Я могла бы взять самые красивые вещи, Например, радугу, Или облака, или песенку птицы, Может быть, тогда, милая мамочка, Если бы я все это перемешала, Я бы по-настоящему вылепила тебя».

Ниже: «Я люблю тебя! Поздравляю с праздником!» и под­пись карандашом: «Рэге».

Каррас закрыл глаза. На сердце стало тяжело от случай­ной встречи с чужим прошлым. Он отвернулся и стал ждать, когда закипит кофе. Выкинь все из головы! Немед - л е н н о! Прислушиваясь к бульканью закипающего кофе, он почувствовал, как у него задрожали руки, жалость вдруг пе­реросла в слепую ярость, в злость на эту болезнь, на эту боль, на страдания детей и на хрупкость тела, на чудовищную и не­преодолимую разрушительную силу смерти.

«...Если бы вместо обычной глины...»

Злоба снова медленно превращалась в сострадание, в бес­помощную жалость.

«...самые красивые вещи...»

Больше он не мог ждать. Он должен идти... Должен что-то сделать... помочь... попытаться...

Каррас вышел из кухни. Проходя мимо гостиной, он за­глянул в дверь и увидел, что Крис лежит на диване и рыдает, а Шарон сидит рядом и пытается ее успокоить. Он отвернул­ся и пошел наверх, в спальню.

Бес отчаянно ругал Мэррина:

— ...все равно ты бы проиграл! И ты знал это! Ты подо­нок, Мэррин! Скотина! Вернись! Вернись и...—Каррас пе­рестал слушать.

«...или песенку птицы...»

Он посмотрел на Регану. Ее голова была повернута в сто­рону. Приступ бесовской ярости продолжался.

«...самые прекрасные вещи...»

Он медленно подошел к своему стулу, и только тогда за­метил, что Мэррина в комнате нет. Когда же Дэмьен напра­вился к Регане, чтобы измерить давление, то споткнулся о распростертое тело на полу. Мэррин лежал возле самой кровати, безвольно раскинув руки, лицом вниз. В ужасе Кар- рас опустился на колени, перевернул тело и увидел страш­ное, посиневшее лицо. Он взял его за руку в надежде нащу­пать пульс. Жгучая, невыносимая боль пронзила его сердце: Мэррин был мертв!