Эпилог

Стоял конец июня. В спальне Крис собирала вещи, и яр­кие солнечные лучи пробивались через стекло. Она положи­ла цветастую кофточку в чемодан и закрыла крышку.

— Ну вот и все,—сказала она Карлу.

Тот закрыл чемодан на ключ, и Крис пошла к Регане.

— Эй, Рэге, ты готова?

Прошло уже шесть недель после смерти священника и после того, как Киндерман закрыл дело, хотя не все было выяснено до конца. Крис могла только догадываться о слу­чившемся, и частые размышления доводили ее до того, что она нередко просыпалась среди ночи в слезах.

Киндерман тоже не мог успокоиться. Смерть Мэррина наступила от острой сердечной недостаточности. Но Каррас...

— Интересно,—сопел Киндерман в попытках добраться до истины.—Это не девочка. В тот момент она была крепко связана смирительными ремнями. Очевидно, сам Каррас убрал ставни и выбросился из окна. Но зачем? От страха? Или в попытке избежать чего-то ужасного? Нет! —Киндер­ман сразу же отбросил эту версию. Если бы Дэмьен хотел уйти, то вышел бы спокойно через дверь, тем более что Кар- рас был не из тех, кто бежит в минуту опасности.

Тогда чем объяснить этот прыжок?

Киндерман решил поискать ответ в показаниях Дайера, который говорил, что у Карраса были большие эмоциональ­ные перегрузки: чувство вины перед матерью, ее смерть, про­блема его собственной вины. Когда Киндерман добавил к этому несколько бессонных ночей, вину перед неизбежной смертью Реганы, издевки беса, принимавшего облик его ма­тери, и удар, нанесенный смертью Мэррина, он с грустью за­ключил, что у Карраса помутился разум. Кроме того, рассле­дуя смерть Дэннингса, детектив вычитал в книгах, что во время изгнания бесов священники часто и сами становились одержимыми, когда этому благоприятствовали обстоятель­ства: сильное чувство вины, желание быть наказанным плюс сильная самовнушаемость. Каррас был к этому предрасполо­жен. Звуки борьбы, меняющийся голос священника, который слышали Шарон и Крис,—все это также подтверждало гипо­тезу Киндермана.

Однако Дайер не согласился с таким предположеним. Он снова и снова приходил поговорить с Крис, пока девочка вы­здоравливала и набиралась сил. Он всякий раз спрашивал, в состоянии ли Регана вспомнить, что же все-таки случилось в комнате в тот вечер. Но ответ был всегда один: «Нет».

Дело было закрыто.

...Крис заглянула в спальню Реганы и увидела, что девоч­ка сидит, обняв двух плюшевых зверей, и недовольно смо­трит на упакованный чемодан на кровати.

— Ну как, ты уже уложила вещи, крошка? — спросила Крис.

Регана, такая худенькая и слабая, с черными кругами под глазами, посмотрела на нее: