Она задумалась и отвела глаза в сторону. Потом посмотрела на тарелку.
— Да... да,—тихо согласилась Крис.—Об этом стоит подумать...
Со дня смерти Карраса печаль настолько глубоко вошла в ее сознание, что оставалась в нем и по сей день. Хотя впереди она предвидела светлые дни и все время вспоминала слова Дайера, которые он произнес, провожая ее до машины после похорон Карраса.
— Вы не могли бы зайти ко мне? — спросила она тогда.
— Я бы с удовольствием, но боюсь опоздать на праздник,— ответил он.
Крис была поражена.
— Когда умирает иезуит,—пояснил Дайер,—у нас всегда праздник. Для него это только начало, и мы должны отметить это событие.
У Крис мелькнула еще одна мысль.
— Вы говорили, что у отца Карраса была проблема с верой?
Дайер кивнул.
— Я не могу в это поверить,—сказала она.—Я никогда в жизни не встречала такой набожности.
— Такси уже здесь, мадам,—доложил появившийся Карл.
Крис вышла из задумчивости:
— Спасибо, Карл. Все в порядке.—Она встала, и Дайер вслед за ней поднялся из-за стола.
— Нет, нет, вы оставайтесь, святой отец. Я сейчас вернусь. Я только поднимусь за Рэге.
Крис ушла, а Дайер вновь принялся размышлять над последними непонятными словами Карраса, над криками, которые слышали перед самой его смертью. Здесь что-то скрывалось. Но что? Этого-то он и не понимал.
Он встал, вышел в зал, прислонился к двери и, засунув руки в карманы, молча стал наблюдать, как Карл помогает укладывать багаж в такси. Воздух был горячим и влажным. Дайер вытер взмокший лоб и услышал, что Крис спускается вниз. Она вышла, держа Регану за руку. Мать и дочь подошли к Дайеру, и Крис поцеловала его в щеку, а потом, коснувшись его рукой, заглянула прямо в глаза.
— Все в порядке,—сказал он и улыбнулся.—Мне почему-то кажется, что все будет хорошо.
Крис кивнула: