Самолет летел над Римом, и Торн задумался: сколько же тогда останется женщин и мужчин? И как же они, при усло­вии, что смогут благополучно приземлиться, будут восстана­вливать здоровое общество? Ведь очевидно, что большин­ством будут мужчины, причем занимающие в экономике со­лидные посты, а значит, их деятельность на земле будет бес­полезна, поскольку все рабочие погибли. Менеджеры оста­нутся, но руководить-то будет некем! Неплохо было бы на­нять несколько самолетов, которые бы постоянно возили ра­бочих, чтобы после катаклизма была необходимая рабочая сила, чтобы было с чего начинать.

Самолет заложил крутой вираж, и Торн затушил сигаре­ту, рассматривая тусклые огни внизу. Он так часто летал на самолетах в последнее время, что привык к этому зрелищу. Но сегодня оно возбудило его. Торн получил телеграмму в Вашингтоне двенадцать часов назад, и если что-то за это время случилось, то все уже было позади. Катерина нако­нец-то родила и нянчит их ребенка в госпитале или же нахо­дится в состоянии безнадежного отчаяния. Она уже была два раза беременна, но оба раза случались выкидыши, теперь же беременность продлилась целых восемь месяцев. Он знал, ес­ли и сейчас что-то случится, он навсегда потеряет Катерину.

Они были знакомы с детства, и он все время замечал ка­кое-то беспокойство в ее поведении. Испуганные глаза, ищу­щие покровителя, преследовали его, но роль покровителя вполне удовлетворяла. Именно это и лежало в основе их от­ношений. Только в последнее время, когда Торн значительно продвинулся по службе, у него стало столько неотложных дел, что Катерина осталась одна, совсем одна, и никак не мог­ла свыкнуться с ролью жены видного политического деятеля.

Первый сигнал о душевном смятении жены прошел неза­метно: Торн только рассердился, вместо того чтобы проявить внимание и заботу, когда Катерина ни с того ни сего взяла ножницы и состригла свои роскошные волосы. Она носила парик с прической «Сессун», пока не отросли, а через год за­чем-то забралась в ванну и начала бритвой разрезать себе кон­чики пальцев, а потом с ужасом вспомнила, зачем она все это делала. Вот тогда-то они и пригласили психиатра, который сидел, тупо уставившись в стену, и ничего не понимал. Через месяц Катерина перестала его посещать и решила, что ей ну­жен ребенок.

Она забеременела сразу же, и эти три месяца беременно­сти были лучшими в их супружеской жизни. Катерина чув­ствовала себя прекрасно и выглядела настоящей красавицей. В довершение всего она даже отправилась с мужем в путе­шествие по Ближнему Востоку. Но беременность прервалась в самолете, прямо в туалете, и все ее надежды, заглушаемые рыданием, унеслись в никуда.