— Я хочу, чтобы этого человека выпроводили отсюда,— сказал Торн.—А если он когда-нибудь снова появится... поса­дите его в тюрьму.

Никто не шевельнулся. Солдат не знал, что ему делать со священником. Тассоне медленно повернулся и пошел к две­ри. Здесь он оглянулся на Торна.

— Уверуйте в Христа. Каждый день пейте кровь Христо­ву,—грустно прошептал он и вышел.

— Что он хотел? — спросил один из помощников.

— Не знаю,—тихо ответил Торн, глядя вслед священни­ку.—Он сумасшедший.

На улице рядом с посольством Габер Дженнингс присло­нился к автомобилю и проверил запасной фотоаппарат, отло­жив разбитый в сторону. Он увидел, как солдат сопровожда­ет священника из посольства, и сделал пару снимков. Солдат заметил Дженнингса и подошел поближе, недовольно глядя на него.

— Вам не достаточно хлопот с этой штукой? — спросил он, указывая на аппарат.

— Хлопот? Их никогда не бывает достаточно,—улыбнул­ся Дженнингс, еще раз сфотографировав маленького священ­ника, прежде чем тот исчез вдали...

Поздно вечером Дженнингс сидел в своей темной ком­натке и разглядывал фотографии. Чтобы убедиться в исправ­ности запасной камеры, он сделал тридцать шесть снимков с разной диафрагмой и выдержкой, и три из них вышли неудачными. Это был тот же дефект, что и несколько месяцев назад, когда он снимал няню на дне рождения в поместье Торнов. Теперь нечто похожее было на снимках со священ­ником. Опять создавалось впечатление, что была испорчена эмульсия, но теперь это было не на одном снимке. Брак заде­вал два негатива, потом шли два хороших кадра, потом опять точно такой же брак. Самым поразительным, однако, было то, что брак, казалось, преследовал определенного человека: странное мутное пятно зависло над головой священника.

Дженнингс вынул из проявителя пять фотографий и при­нялся рассматривать их вблизи. Два снимка священника с солдатом, два снимка солдата крупным планом и еще один, с удаляющимся священником. На последнем снимке пятно стало меньше, в соответствии с размерами самого священни­ка. Как и раньше, этот брак напоминал какое-то свечение, но в отличие от пятна на снимке с няней оно было продолгова­той формы и зависло над священником. Пятно походило на призрачное копье, готовое вот-вот пригвоздить священника к земле.

Дженнингс достал опиум и погрузился в размышления. В свое время он вычитал, что эмульсия фотопленки очень чувствительна к сильному теплу, так же, как и к свету.

— Возможно, тепло, которое вырабатывается при чрез­мерном волнении, прорывается через человеческое тело, и его можно заснять на пленку рядом с человеком, находя­щимся'в состоянии сильного стресса.