— Да, я спрошу.

— А когда?

— Попозже.

— Моя мать очень больна. Она сейчас в госпитале, и я боюсь, что дорога каждая минута.

В кабинете Торна зазвенел сигнал селектора. Голос секре­тарши осведомился, не знает ли он, как найти священника, который приходил к нему две недели назад. Торн похоло­дел.

— Кто об этом спрашивает?

— Какой-то человек, который утверждает, что вы разби­ли его фотокамеру. Священник — его родственник, так он считает.

Помолчав секунду, Торн произнес:

— Попросите его зайти ко мне.

Дженнингс сразу же отыскал кабинет Торна. Все вокруг было обставлено в современном стиле. Кабинет находился в конце длинного коридора, по обеим сторонам которого бы­ли развешаны портреты всех американских послов в Лондо­не. Проходя мимо них, Дженнингс с удивлением узнал, что Джон Квинси Адамс и Джеймс Монро занимали этот пост, прежде чем стали президентами США. Неплохое начало ка­рьеры. Может быть, старина Торн волею судеб тоже станет великим.

— Входите,—улыбнулся Торн, когда репортер открыл дверь в кабинет.—Садитесь.

— Извините, что я врываюсь...

— Ничего.

За все годы работы в амплуа фотоохотника Дженнингс впервые находился так близко от своей жертвы. Попасть сю­да оказалось проще, чем он думал. Теперь же его трясло: дрожали колени, учащенно колотилось сердце. Возбуждение было так велико, что почти граничило с сексуальным.

— Мне бы хотелось еще раз принести свои извинения за разбитую камеру,—сказал Торн.

— Она все равно была старая.

— Я хочу возместить вам убытки.

— Нет, нет...

— Мне бы очень хотелось. И вы должны мне в этом по­мочь.

Дженнингс пожал плечами и кивнул.