— Пожар,—ответил Торн.— «Фуоко» значит «пожар».

— Si,—добавил водитель.—Tre anni.

— Что там насчет пожара? — спросил Дженнингс.

— Очевидно, старый госпиталь сгорел. А теперь его пе­рестроили.

— Tre anni pin omeno. Multo morte.

Торн посмотрел на Дженнингса.

— Три года назад. Многие умерли.

Они заплатили таксисту и попросили его подождать. Тот начал отказываться, но разглядев, сколько ему дали, охотно согласился. На ломаном итальянском Торн объяснил ему, что они хотели бы пользоваться его услугами, пока не уедут из Рима.

В госпитале их ждало разочарование. Было поздно, на­чальство отсутствовало. Дженнингс решил разыскать хоть ко­го-нибудь, а Торн в это время встретил монашку, говорив­шую по-английски, которая подтвердила, что пожар три года назад разрушил госпиталь до основания.

— Но он же не мог уничтожить все,—настаивал Торн.— Записи... Они должны были сохраниться...

— Меня в то время здесь не было, — объяснила она на ло­маном английском.—Но люди говорят, что огонь спалил все.

— Но, возможно, какие-то бумаги хранились в другом месте?

— Я не знаю.

Торн был в отчаянии, а монашка пожала плечами, пока­зав, что ей больше нечего сообщить.

— Послушайте, — сказал Торн.—Для меня это очень важ­но. Я здесь усыновил ребенка, и мне нужны сведения о его рождении.

— Здесь не было усыновлений.

— ОДНО здесь было. То есть это было не совсем усыно­вление...

— Вы ошибаетесь. У нас все усыновления проходят в Агентстве по делам освобождения от ответственности и оказания помощи.

— У вас сохранились записи о рождении? Вы храните до­кументы о детях, которые здесь рождаются?

— Да, конечно.