Мне всегда казалось, что все, что фон Фридель делал, исходило из непреодолимого побуждения снова и снова доказывать себе и другим свою мужественность. Должен сказать, он проделывал довольно хорошую работу.

Все описываемое мной происходило за год до его смерти. Езус Мария фон Фридель застрелился в Айблинге – в замок он отбыл, едва возвратившись в Европу. Там он жил вдали от всякого общества, ведя уединенный в полном смысле слова образ жизни: его окружали старые слуги, и кроме них он почти никого не видел. Иногда фон Фридель ездил верхом по буковым лесам, но большую часть времени проводил в библиотеке замка. Это я знаю от Иосифа Кохфиша, его адвоката-душеприказчика; Кохфиш также дал мне прочесть то, что барон написал за недели и месяцы до своей смерти. Я называю этот материал «заметками» – лучшего слова попросту не подобрать. Судя по всему, изначально он планировал сделать из черного гроссбуха книгу рукописных мемуаров, но очень скоро затея переросла в своего рода дневник, который через несколько страниц сбивался то и дело на стихи, житейские наблюдения и странные размышления на грани потока сознания. Чем дальше я продвигался по тексту, тем запутаннее и страннее тот становился.

И вот еще какая странность: записи вносили два разных почерка. Они начинались наклонным твердым почерком барона, который я хорошо знал, так длились первые четыре дюжины страниц, и вдруг на новой странице на протяжении двадцати страниц начинала хозяйничать изящная женская рука. За ней снова последовала сильная рука барона, которая очень скоро во второй раз растворилась в почерке женщины. Позже в книге почерк будет меняться так часто, что в конце концов они оба станут появляться в одном предложении.

Я определил, что все стихи, кроме двух, были писаны рукой женщины. Кроме того, она также оставила чувственное эссе о музыке Л. фон Хоффмана и парочку превосходных переводов Альфреда де Виньи. Но наряду с этим следующие произведения были написаны твердой рукой барона: целый ряд описаний сражений с бурами, весьма точный критический разбор влияния Гофмана на французов XIX столетия, обширная разгромная критика стихов Уолтера Уитмена и, наконец, обстоятельнейшая статья по шахматному делу, восхвалявшая талант Руя Лопеса[36] к хитрым комбинациям.

Рукой барона было выведено всего два стихотворения. Одно из них – разудалая, в духе георгианства, застольная песнь «о пользе выпивки и кумара». Другое довольно-таки показательно, и я считаю необходимым привести его здесь целиком. Озаглавлено оно было «К незнакомке внутри».