– Экая срань, – казак со сломанным и криво сросшимся носом брезгливо скривился при виде добычи. – В байрак пихайте, к остальным, я руки не буду марать.

– А татарове чего расшумелись? – кивнул за спину Прокл.

– Потеха у них, – завистливо сказал второй, огромный, с длиннющими руками казак. – Что ни вечер, бабенок молоденьких насилят ночь напролет. Некоторых даже и до смерти. А мы ясырь пасем, в душу ети! – казак зло сплюнул под ноги.

– Так идите, – предложил Прокл. – Мы посторожим, не убудет.

– С чего добрый такой? – прищурился здоровяк.

– Свой интерес, – подмигнул Прокл. – Наша сотня с припасами только к рассвету причапает, а у нас ни жрать, ни выпить, вот бы и пристали к вашим харчам.

– А глядишь, полоняночек выберем посмазливше и убежим, – обронил в пустоту Савва.

Казаки уставились недобро, а потом кривоносый расхохотался, хлопая руками по бедрам.

– Ах-ах, забавный ты паря!

– Сбегут! – заухал громила. Парнишка-казак улыбнулся краешком рта. Напряжение спало.

– Ну лады, – подмигнул кривоносый. – Дело плевое, главно не спать, атаман с проверкой придет, всыпет плетей, он строгой у нас. В кувшине сивуха, в котомке хлеб и мясо сушеное. Чем богаты. Вернемся, бараний бок принесем. Леонтий, остаешься при них.

Казаки, похохатывая, скрылись в густой темноте. Шаги стихли. Со стороны татарских костров доносились душераздирающие вопли и разбойничий свист.

– Не взяли Леонтий, тебя? – подтрунил Савва. – Мал по бабам ходить?

– Не очень-то и хотелось, – окрысился парень. – Мне до баб дела нет, я москалей резать пришел.

– Ух молодец, – одобрил Прокл.

– Москали, бесовы дети, в том годе батьку сгубили. Мщу теперича за него.

– И как?

– Да никак! Хотел одного рубануть, да дядька Илья не велел, сказал, за полоном пришли, живьем надо брать! – вспылил Леонтий, воровато огляделся и прошептал: – Я удумал чего. Пока дядьки нет, в яму спущусь и хоть одного зарежу, можно, нет?

– Отчего нельзя? Давай, а мы поглядим.

– Правда?