Я нагнулся, пытаясь разглядеть свой рисунок, но вдруг услышал свистящий вздох, разогнулся и увидел Вивиэна; в поднятой руке его был обнаженный клинок, а в глазах – смертельная угроза. В слепом страхе, защищая свою жизнь, я выхватил из кармана кремневый нож и набросился на него. Мгновение спустя он пал мертвым на мостовую… – Селби помолчал, потом добавил: – Ну вот, я думаю, это все, и мне остается только сказать вам, мистер Дайсон, что не понимаю, каким способом вы смогли выследить меня.

– Я пользовался многими подсказками, – сказал Дайсон, – и должен отклонить похвалы моей проницательности, ибо допустил несколько грубых ошибок. Впрочем, ваш архаический небесный шифр особого труда мне не доставил; я сразу уловил, что астрономические термины заменяют обычные слова и выражения. Вы потеряли что-то черное, или что-то черное у вас украли; небесный глобус – это копия небес, значит, у вас осталась копия потерянного. Из этого с очевидностью следовало, что потеряли вы предмет черного цвета с написанными на нем буквами или символами, поскольку этот предмет несомненно содержал некую ценную информацию, которая должна быть выражена либо письмом, либо в картинках. «Наша старая орбита остается неизменной» – здесь, видимо, речь идет о каком-то старом намерении или договоре. «Число моего знака» должно обозначать номер дома, с аллюзией на знаки зодиака. Не стоит объяснять, что «другая сторона луны» не может быть ничем кроме какого-то места, где никто еще не бывал; а «какой-либо иной дом» – это какое-то иное место встречи, если учесть, что словом «дом» в древней астрономии обозначали «небесные дома». Разобравшись во всем этом, я приступил к поискам украденных «черных небес»; и после утомительных трудов преуспел.

– Вы добыли табличку?

– Разумеется. А на ее обороте, на бумажной этикетке, упомянутой вами, я прочел «инроуд», и это сильно меня озадачило, пока я не вспомнил о Грейз-Инн-роуд; вы пропустили вторую букву «н». Словосочетание «ха… камен… серд…» сразу же напомнило ту фразу Де Квинси, которую вы сейчас упомянули; и я наугад предположил – но угадал верно, – что искомый человек должен проживать на Грейз-Инн-роуд или где-то рядом и имеет привычку гулять по Оксфорд-стрит, ибо вы помните, что курильщик опиума описывает свои утомительные прогулки по этому шумному проспекту.

Основываясь на теории невероятности, которую я объяснил вот этому моему другу, я сделал вывод, что рано или поздно, однако обязательно, вы изберете маршрут по Гилфорд-стрит, Рассел-сквер и Грейт-Рассел-стрит, и я знал, что если буду наблюдать достаточно долго, то увижу вас. Но как я мог бы распознать своего искомого человека? Заметив уличного художника напротив своей квартиры, я договорился с ним, что он будет ежедневно рисовать большую руку, в том виде, который всем нам так хорошо известен, на стене над своим рабочим местом. Я рассчитывал, что незнакомец, проходя мимо и внезапно увидев знак, которого так страшится, обязательно выдаст свои чувства. Остальное вы знаете. Ах, поймать вас всего лишь часом позже – это было, признаюсь, мастерски сделано! Исходя из того, что вы занимали одну и ту же квартиру много лет, хотя в этих кварталах жильцы весьма часто меняются, я решил, что вы человек устойчивых привычек, и не сомневался, что, придя в себя после испуга, вы возобновите прогулку по Оксфорд-стрит. Вы так и сделали, пройдя по Нью-Оксфорд-стрит, а я поджидал вас на углу.