– Не тоже! – рявкнула баба Марфа, и от ее окрика как-то сразу полегчало на сердце. – От беспамятных им ничего не взять. А то, что попытались, пометили – это хорошо. Теперь нет его для них. Будут думать, что выпитый уже. Вот и решилась проблема. А то я все голову ломала, как с ним теперь быть. Марёвки сюда больше не сунутся. Угарники так далеко не заходят. А у псов рук нет, чтобы двери открыть. Слышишь ты меня, Степан? – Баба Марфа посмотрела на Степу строго, как школьная учительница. И тот послушно кивнул. – На болоте всякая живность водится. Но самая страшная тебя не тронет. На ночь дверь запирай и никому не открывай. Тут, бывает, псы шастают, поэтому до рассвета наружу не выходи от греха подальше.

– Может, мне с ним остаться? – спросила Стеша и тут же зарделась от смущения.

– На ночь? – Теперь взглядом строгой учительницы баба Марфа смотрела уже на нее. – Зачем?

– Чтобы защищать.

– Не надо меня защищать! – Обиженно вскинулся Степан.

– Видишь, не надо его защищать, – усмехнулась баба Марфа, а потом сказала совсем другим, уже серьезным тоном: – Нам, Стэфа, лишние вопросы не нужны. Если фон Лангер снова объявится и спросит, куда подевалась юная фройляйн, что мне ему ответить, а? Днем ты можешь по болоту гулять, а ночью, уж извини, должна быть дома.