– Называйте меня Климом, дядюшка. Мне так привычнее.

– Я хотел как лучше, боялся, что не смогу за тобой присматривать, боялся, что рано или поздно они узнают, что ты остался жив.

– Кто – они?

– Они! – Мастер Берг поднял вверх указательный палец. – Те, кто в замке. Кто-то из них…

– Ты был единственным наследником своего отца, – заговорила Евдокия.

– У меня нет отца. Я сирота.

– Так и есть, – она кивнула, – но наследство должно было достаться тебе, а не им. И кто-то из них решился на убийство. У него не вышло, Август с Кайсы тебя увезли…

Кайсы. Вот кто навещал его каждый год, вот кто присматривал и дарил подарки. Не его отец, а дед Анны.

Анна стояла рядом, держала Клима за руку. Он только сейчас это заметил и руку свою убрал. Нельзя. Теперь уже точно нельзя. Он сын человека, который убил ее родителей… Вот такая горькая ирония. Сейчас ей больно и обидно, потому что Анна еще ничего не понимает, но что она почувствует, когда узнает правду? Поэтому лучше так, лучше быстро, по живому, пока не так больно…

Но ведь больно… И болит не голова, болит в груди, словно прут раскаленный в сердце воткнули.

– Я думал, она будет тебя любить. – Мастер Берг говорил все тише и тише, кончались силы. – Дочку свою единственную она тогда как раз потеряла. Доверилась девочка не тому мужчине. Знаете, как это бывает, когда первая любовь?..

Клим знал. Первая любовь – это, оказывается, раскаленный прут в сердце. Больно это.

– Жениха под венец вести пришлось едва ли не силой, потому как сроки поджимали, да и платье подвенечное тоже. Вот только счастья та свадьба никому не принесла. Жених, нет, теперь уже законный супруг, сбежал еще до родов, а роды были тяжелые. Ребеночек родился слабый, долго не прожил, преставился. А девочка от горя умом тронулась, не верила, что дитя нету у нее. Шесть лет моя сестра с ней промучилась, пока однажды в петле не нашла. – Мастер Берг дышал тяжело, со свистом, говорил торопливо, наверное, боялся не успеть. – А тут с тобой такая история… Вот я и подумал, что она тебя примет, любить будет, как родного…

– Не любила. – Память о своей мертвой дочери любила, а Клима – нет. И нелюбовь эту не скрывала. Только о причинах не говорила.

– Прости, – повторил мастер Берг как заклинание. – Я не думал, что оно так. Сначала-то хотел Софью с Дмитрием попросить, чтобы тебя к себе забрали. Они бы не отказали, они тебя любили. Но потом мы с Кайсы решили, что это опасно, что если прознают те нелюди, что ты жив остался, первым делом к ним наведаются. Денег у меня много было. Скопил за жизнь, да и клад этот, будь он неладен. Вот мы с Кайсы и решили, часть того клада – Анютке, а часть – тебе. Сестру я не обижал, денег давал много. Она мне письма иногда писала, мол, все хорошо у тебя, растешь. Кайсы тебя навещал, чтобы удостовериться. Кто думал, что тебе там плохо? Ты ж не жаловался никогда.