Не жаловался. Потому что не помнил, что по-другому может быть, с любовью и лаской.

– Ты уже подрос, когда Кайсы недоброе заподозрил и тебя у нее забрал.

– Спасибо. – Вот, пожалуй, за это Клим в самом деле был благодарен. За то, что забрали у старухи, показали настоящую жизнь.

– А когда она умерла, мы с Кайсы наследство тебе организовали. То самое, про которое ты знать не знал. Решили, что ты взрослый уже, сумеешь распорядиться.

– Я и распорядился. Видите, дядюшка, – Клим усмехнулся, – сюда приехал.

– Приехал. – Мастер Берг кивнул. – Ты приехал, а я испугался, что за мои грехи тебе расплачиваться придется.

– Не за ваши…

– Про то ты даже думать не смей, Илька! – сказал он зло и отчаянно. – Ты ни за кого не ответчик! У тебя душа светлая, не такая, как у него! Не думай даже!

И зашелся тяжелым кашлем, марая кровью ворот своей рубахи. Евдокия подошла, обняла за плечи, на Клима посмотрела одновременно строго и с жалостью. «Он умирает, – читалось в ее взгляде, – неужели ты, мальчик, хочешь, чтобы ушел он вот так, непрощенным?»

Клим не хотел. Если и была в нем злость, то вся вышла, уступила место тревоге за вот этого человека, который любил его, как мог, и защищал, как умел.

К покачнувшемуся мастеру Бергу они шагнули одновременно с Анной, Клим успел подхватить его за плечи, не дал упасть на каменный пол. Вот только слов нужных никак не находилось.

Не понадобились слова. Дядюшка все понял правильно, улыбнулся совершенно счастливой улыбкой, обнял их с Анной, сказал:

– Вот и все, теперь мне пора. И не плачьте по мне, детки. Мне хорошо. Мне уже хорошо. Об одном бога молю, чтобы вы в этой жизни не потерялись. И друг друга не потеряли.

Он так и умер, с улыбкой на губах, у них с Анной на руках. Или не умер, а ушел? Туда, где все это время дожидалась его Евдокия. И она ушла вместе с ним. Погладила на прощание Анну по мокрой от слез щеке, взъерошила Климу волосы и исчезла.

Осталась албасты. Она смотрела на Анну внимательно, с прищуром.

– Не бойся меня, девочка, – сказала и тянущуюся к Анне косу перекинула через плечо.

– Я не боюсь. – Клим вздрогнул, когда его руки одновременно робко и требовательно коснулись пальцы Анны, но руку убрать сил в себе не нашел. Пусть так, пусть ворованное, заемное, но все равно счастье. Все исчезнет потом, когда она узнает, кто он такой, чей он сын, а пока нужно дорожить, наслаждаться каждым мгновением. Кто бы мог подумать, что вот так все получится… Что ничего у них не выйдет…

– Ты на нее похожа – на свою мать. – Сама же албасты сейчас, как никогда, напоминала обыкновенную девушку, возраст ее выдавали лишь глаза.