Пятой недолгой и уже неофициальной женой Ивана была некая Анна Васильчикова, шестой неофициальной оказалась вдова Василиса Мелентьева, отношения с которой были кратковременными – ни Васильчикову, ни Мелентьеву Ломоносов не включал в своём «Кратком летописце» в число жён Ивана. А последней и тоже неофициальной его женой с 1581 года стала Мария Нагая, дочь боярина Фёдора Нагого-Федца. Иван был склонен отказаться от союза с Марией в пользу Мэри Гастингс, но для европейских невест брак с «московитом» соблазнительным не был.
В 1582 году Мария Нагая родила Ивану сына Дмитрия, который случайно погиб в Угличе в 1591 году уже после смерти отца. Постриженной после этого Марии пришлось позднее под угрозой смерти признать своим сыном Лжедмитрия I, от которого она отреклась после его убийства в 1606 году…
Что же до эксцессов в личной судьбе Грозного, то они, безусловно, имели место, но они неимоверно раздуты, и раздуты вполне сознательно – в рамках антирусской пропаганды во время Ливонской войны. В европейской истории правление многих как выдающихся, так и ничтожных монархов отмечено намного большей кровью, чем правление Грозного (одна Варфоломеевская ночь Карла IX чего стоит!), но – без тех судьбоносных для государства великих результатов, которые обеспечил Грозный.
О пороках русских людей иностранцы, побывавшие в Москве Ивана Грозного, нагородили много чепухи и откровенной лжи – очевидной уже в силу отсутствия в ней логики. Зато, как уже отмечалось, если иностранец что-то в московской жизни хвалил, ему можно верить наверняка. Польский шляхтич немецкого происхождения Рейнхольд Гейденштейн, прошедший как секретарь королей Стефана Батория и Сигизмунда всю Ливонскую войну с Русью, написал об Иване Грозном в своих «Записках о Московской войне»:
«Тому, кто занимается историей его царствования, тем более должно казаться удивительным, что… могла существовать такая сильная к нему любовь народа, любовь, с трудом приобретаемая другими государями (
Причём должно заметить, что народ не только не возбуждал против него никаких возмущений, но даже высказывал во время войны невероятную твёрдость при защите и охранении крепостей, а перебежчиков вообще очень мало…».
Полезно сопоставить это свидетельство с тем фактом, что Стоглавый собор Ивана IV узаконил выкуп русских людей, попадавших в плен к татарам. Сообщающий об этом Николай Костомаров далее пишет: «Прежде таких пленников выкупали греки, армяне, а иногда и турки, и приводили в московское государство, предлагая выкупить, но если не находилось охотников, то уводили их назад. Теперь же поставлено было выкупать их из казны, и издержки на выкуп разложить по сохам на весь народ. Никто не должен увольняться от такой повинности, потому что это общая христианская милостыня…».