И стремление Керзона к жесткой политике, и уныние Гамильтона перед лицом русских достижений в Персии могли бок о бок уживаться в сознании одного человека. С. Спринг-Райс, секретарь британской дипломатической миссии в Тегеране, ясно понимал в 1899 г., что Персия разваливается. «Урожай убран с полей, – писал он, – но цена на хлеб остается высокой… Люди озлоблены; поговаривают о том, чтобы ограбить Имперский банк с целью привлечь внимание правительства». Новый губернатор отрезал уши трем пекарям, и это ненадолго снизило цены на хлеб. Преследовали евреев, но и это оказалось неэффективным. «Между Персией и революцией стоит казачий полк с русскими офицерами, но им не платят, и денег нет, платить нечем».

Спринг-Райс знал, что в Англии идут разговоры о разделе Персии. У живущих в Тегеране европейцев, так же как и у персов, эта идея вызывала смех. Россия, казалось, вовсе не хотела аннексировать какую бы то ни было часть Персии. Дипломат отмечал: «Однако если она чего-то хочет, то хочет целиком. Персия – это путь, по которому она намеревается добраться до моря, а один конец дороги бесполезен без другого. Все здесь говорят: «России нужно все, а не часть, и невозможно договориться с ней, чтобы она остановилась хоть где-нибудь». Она посылает агентов на юг и изо всех сил пользуется своим влиянием. Где бы ни обнаружился враг британского могущества и торговли, с ним обязательно связан русский агент».

Но Россия не торопилась. Она не хотела оккупировать север, опасаясь британской оккупации юга, чтобы не получилось так, что, «пока она открывает одну дверь, мы запрем другую». Наилучшей политикой для России, считал Райс, является «постепенная подготовка почвы, развал Персии и предотвращение улучшения ситуации в Персии. Им нужно дождаться момента, когда Англия будет занята в другом месте, и внезапно ударить».

Спринг-Райсу казалось, что Британия не сможет защитить свои интересы; что в то время, как Россия действует, она ограничится лишь декларациями. Что же до Персии, «здешнее правительство настолько плохо, коррумпировано и безнадежно дезорганизовано, что народ почти приветствовал бы иноземного правителя – по крайней мере, первое время». Британия ничего не смогла бы сделать для спасения ситуации.

«Когда превосходство одной державы над другой настолько очевидно, как в данном случае превосходство России над Англией, лучше всего честно признать его. Это не придется по нраву газетам или, скажем, министерству иностранных дел, но безопаснее придерживаться фактов. Порядок в Тегеране поддерживают русский полковник и его по-русски выученное войско с помощью ружей, выданных царем, и советов, на которые не скупятся русские. Финансы на время приведены в порядок с помощью русского займа. Зерно привозят в голодающий город по русским дорогам. Мы ничего не сделали и ничего не дали, а значит, не можем ожидать, что что-нибудь получим. Будет ли лорд Солсбери настаивать на том, чтобы в персидскую армию набирали английских офицеров? Даст ли парламент Персии два миллиона или, может быть, проголосует за миллион на дорогу от моря на север? Нет, поскольку такие действия не принесут прибыли».