Гамильтон не видел смысла в переговорах с Россией о разграничении сфер интересов в Персии. Русские могут сообщить об этом шаху, который воспримет это как показатель готовности британцев к разделу его владений. Однако правительство предприняло некоторые меры для защиты британских интересов на юге. 15 апреля 1899 г. лорд Солсбери проинформировал персидское правительство, «что с интересами Британской империи несовместимо, чтобы какая-либо европейская держава осуществляла контроль или юрисдикцию над портами Персидского залива». Более того, 20 марта 1900 г. персам напомнили об их письменном обещании от 23 октября 1897 г., что южные таможни «никогда не будут помещены под иностранный надзор или контроль». В заключение Гамильтон писал: «За развитием событий в Персии будут тщательно наблюдать со всей возможной бдительностью. Хотя в настоящее время правительство не предполагает предпринимать никаких отступлений от нынешнего образа действий, оно признает, что обстоятельства там могут измениться и будет необходимо изменить действия и меры, нужные для защиты интересов Индии в Персии».

Вице-король и правительство Индии определенно потерпели поражение, но Керзон был не из тех, кто легко признает поражение. В официальной депеше от 6 сентября 1900 г. он выражает несогласие с утверждением, что положение России на севере позволяет ей «доминировать и угрожать Персии в целом». От имени правительства Индии он пишет: «Мы считаем, что степень, до которой ей позволяется делать это, до сих пор зависит больше от действий правительства ее величества, чем от ее собственных». В частных письмах Керзон был еще более выразителен. Он был готов, если Россия нанесет удар на севере, нанести ответный удар на юге. «Я сразу же послал бы войска, захватил и удержал Бендер-Аббас, Бушер или Мохаммерех или все три эти города. Это расставило бы все на свои места». Военному министру Бродрику Керзон писал, что все проблемы Британии объясняются тем, что «много лет ни один британский министр не удосужился заглянуть на год вперед». Не было ни предвидения, ни политики. «У вас и сейчас нет их в отношении Китая, Персии, Марокко, Египта или любого другого места в мире». Лорд Солсбери, утверждал Керзон, мастер управляться с настоящим, но будущее для него – проклятие. Солсбери, должно быть, уже успел надоесть ученый, но слишком горячий вице-король, по поводу которого он язвительно заметил: «Он хочет, чтобы я вел переговоры с Россией так, как будто за моей спиной 500 тысяч человек, а у меня их нет».

Бродрик отвечал на выпады Керзона: «Вы можете говорить, что это бездействие – предвестник будущих проблем; однако, если бы вы были здесь, я сомневаюсь, что вы дали бы Франции, Германии и России шанс сойтись хоть на чем-нибудь, даже если бы это был Маскат, Кувейт или Бендер-Аббас. Не обижайтесь на меня за эти слова; я, как вы знаете, новой школы, и меня иногда угнетает ненужная инерция; но ваши взгляды, которые хорошо известны, беспокоят Балфура (первого лорда казначейства, который вскоре должен был сменить Солсбери на посту премьер-министра) и остальных; и высказываются они не менее язвительно, чем вы сами, поскольку времена нынче трудные».