Барнс откровенно признавал, что, несмотря на важность коммерческих соображений, «правительство Индии при открытии дороги на Кветту и поощрении торговли преследовало в основном политические цели». (В оригинале документа кто-то, не автор, подчеркнул слово «политические» и поставил рядом с ним крестик.) Он указывал: «В этих обстоятельствах падение нынешнего губернатора Сеистана явилось бы серьезным ударом для планов правительства Индии, поскольку замена его менее дружественным губернатором отрицательно сказалась бы на торговле, ослабила бы притязания на включение Сеистана в нашу сферу влияния».

В письме содержалось интересное признание. В XIX веке стало модным оправдывать агрессию, вмешательство во внутренние дела других стран или даже войну интересами коммерции. Промышленность и торговля в новой буржуазной мифологии были возведены в ранг богов, а наличие коммерческих интересов, считалось, давало право на вмешательство ради их защиты. Как только в обществе закрепилась такая этика, под видом коммерции и торговли начали оправдывать и защищать всевозможные неэкономические интересы. Так и с положением Британии в Сеистане. Доходов, которые несколько индийских купцов получали от торговли в Сеистане, не хватило бы даже на содержание британских консульств и секретных агентств в Восточной Персии, не говоря уже о строительстве шоссейных и железных дорог через сотни миль белуджистанской пустыни, военных постах, телеграфных линиях и жалованье сотен англичан, задействованных в этой работе. Только в секретном письме посланнику в Тегеране высокопоставленный индийский чиновник готов был признать ту очевидную истину, что «правительство Индии при открытии дороги на Кветту и поощрении торговли преследовало политические цели». Так британцы, представители которых в Тегеране любили читать персам лекции о роли бизнеса, действовали в Сеистане, как русские в провинциях Северной Персии. Искусственно созданная торговля служила ширмой для политического вмешательства.

Керзон твердо решил спасти Хешмата ол-Молка, чье «дружественное отношение к британскому правительству было «представлено русским консулом А. Миллером в неверном свете», что может привести к «неудовольствию персидского правительства». Вице-король обратился к Гардингу с просьбой использовать свое влияние в пользу Хешмата ол-Молка, которого правительство вызвало в Тегеран, хотя «более чем сомнительно, что он последует этому вызову». Генеральный консул Тренч, который являлся официальным агентом вице-короля, также настаивал на немедленных действиях.