К охранявшему шаха эскадрону казаков вскоре присоединились сипаи из британской миссии. Были подняты русский и британский флаги. В течение ночи, пока «покой его величества охраняли казак и сипай», в безопасную русскую миссию из Тегерана в Зарганде были перевезены его сокровища. С драгоценностями и деньгами прибыли слуги шаха, его вассалы и верное войско численностью около пяти сотен человек.

16 июля Мохаммад Али был формально низложен, а шахом провозглашен его двенадцатилетний сын Ахмад-мирза. 18 июля маленький толстый мальчик оставил убежище в русской миссии и под охраной казаков и сипаев уехал в Тегеран, чтобы дать клятву на верность конституции.

Став победителями, конституционалисты начали сводить старые счеты. 30 июля прошли широкомасштабные аресты сторонников Мохаммада Али; были арестованы реакционные муджахиды шейх Фазлолла, Али Акбар Боруджерди и Ахунд Амоли. В тюрьму были заключены несколько бывших военных помощников шаха и шеф полиции Сардар Афхам. На следующий день шейх Фазлолла был повешен перед ликующей толпой, в которой был и его сын. 1 августа был повешен Аджудан-баши Исмаил-хан, бывший командир артиллерии, участвовавшей в бомбардировке меджлиса. Русский поверенный в делах Саблин обратился к новому персидскому правительству с просьбой не предаваться безудержной мести, но персы не обратили на нее внимания. Саблин пожаловался исполняющему обязанности министра иностранных дел С.Д. Сазонову, который дал поручение русскому послу в Лондоне передать Грею, что, поскольку персы не желают последовать совету двух держав, «мы, вероятно, вынуждены будем прибегнуть к угрозам для предотвращения проявлений политической мести».

Значительно важнее жизней нескольких реакционеров для русского дипломатического представительства была судьба казачьей бригады и ее офицеров. В день свержения Мохаммада Али секретарь миссии Барановский встретился с Сепахдаром, Сардаром Ас'адом и Ефрем-ханом, лидерами временного правительства, и потребовал, чтобы бригада была оставлена под командованием русского полковника. Более того, Барановский настаивал, чтобы всем офицерам и рядовым казакам, защищавшим шаха, была дана полная амнистия. Он получил письменное обещание, что «временно Персидская казачья бригада останется, как и прежде, под командованием полковника Ляхова на условиях его полного подчинения военному министру, который будет сегодня назначен, и выполнения всех приказов, отданных ему этим министром».

Утвердив положение казачьей бригады, русская миссия взялась за задачу обеспечения положения своих агентов при дворе. Конституционалисты стремились удалить мальчика-шаха от влияния его русского учителя капитана Смирнова и врача Садовского. Первому было отказано во встречах с шахом. «Нет сомнений, – телеграфировал домой Саблин, – что в правительственных сферах не хотят видеть во дворце штабс-капитана Смирнова. Я полагаю, что нам следует настаивать, чтобы Смирнов был оставлен учителем шаха». Когда главным врачом Ахмад-шаха был официально назначен английский доктор Линдли, Баркли и Саблин пытались удержать персидское правительство от пренебрежения интересами России. Саблин постоянно указывал на выдержку, проявленную Россией. У него было много поводов призвать в Тегеран русские войска, но он не сделал этого «из уважения к национальному движению» и в надежде, «что новые люди смогут понять и оценить политику России». Саблин был разочарован. В граничащие с Россией провинции назначены невежественные губернаторы; Смирнов и Садовский уволены со своих постов; русский банк не получил содействия в судебном преследовании своих персидских должников; право «баста» было нарушено. Саблин просил свое правительство дать ему указания, какие сильные меры он может применить, чтобы новые власти раз и навсегда поняли, что наше невмешательство не синоним попустительства.