25 декабря 1910 г. персидскому поверенному в делах в Вашингтоне Али Коли-хану Набилу од-Дойлы было дано поручение обратиться к госсекретарю США с просьбой помочь ему нанять экспертов для персидского казначейства. Государственный секретарь Ф. Нокс обещал рассмотреть его просьбу. Русское посольство в Вашингтоне сообщило в Санкт-Петербург, что Нокс проконсультировался с британцами и, выяснив, что они не возражают против привлечения персидским министерством финансов американских экспертов, рекомендовал пятерых. «Американское правительство, – докладывали из русского посольства, – не принимает участия в переговорах касательно условий, на которых американцы поступят на персидскую службу».

Россия отреагировала мягко. Даже русский посланник в Тегеране Поклевский считал, что дело «продвинулось слишком далеко, чтобы препятствовать приглашению американских советников, и это, ввиду русских и британских предыдущих заявлений, произвело бы дурной эффект».

Главным советником, предложенным Госдепартаментом по рекомендации казначейства, был М. Шустер, о котором британский посол в Санкт-Петербурге писал: «Его описывают как человека значительной силы характера и неоспоримой честности. Он, кажется, также обладает непреклонным нравом и пользуется жесткими методами. На Филиппинских островах он внедрил таможенные правила со строгостью, которая временами становилась неприятной и которая, конечно, сделала его непопулярным. Говорят также, что он с большой страстью выступал в защиту местных, чем вызывал легкое раздражение администрации и что, очевидно, привело к его возвращению домой».

Энергичный и излишне честный идеалист, Морган Шустер ворвался в летний тегеранский зной подобно урагану. Не успел он получить назначение на пост генерального казначея и разрешение меджлиса на реорганизацию финансов страны, как тут же налетел на закрепленные законом имущественные права прежней администрации. Русское дипломатическое представительство с некоторым удовлетворением заметило, что американцев обвиняют в том, что они планируют прекратить выплату пенсионов и прочих денежных пожалований частным лицам, вызывая большое недовольство. Апеллируя к фанатизму невежественного населения, враги Шустера громко обвиняли американцев в том, что они бабисты.

Когда, в соответствии с законом, Шустер потребовал у главы персидских таможен бельгийца Морнара, чтобы доходы с таможен поступали на счет казначейства, Морнар отказался. С этого момента Имперский банк Персии, чей управляющий был полностью на стороне нового порядка, больше не должен был принимать чеки Морнара. Русская миссия приняла сторону Морнара, предложив ему моральную поддержку и обвинив Шустера в том, что он ищет популярности у националистов. Русский посланник лично пытался запугать Шустера, используя самые агрессивные выражения, в присутствии британского посланника и управляющего Имперским банком. Британская миссия не принимала участия в диспуте, и Грей одобрил нейтралитет Баркли, «исходя исключительно из интересов дела». Более того, Грей считал, что Шустеру следует позволить установить финансовый порядок, от которого выиграли бы и Россия, и Британия.