— Я колхозник — землю пахал, — объяснял Иваныч и скреб пятерней землю, изображая плуги. — Трактором, понимаешь? — продолжал он и крутил при этом в воздухе воображаемую баранку, громко рыча, мастерски подражая трактору. — А ты кто?

Венгры злобно смотрели на него непонимающими глазами и сторонились.

— Вот турки, — говорил он, сожалеюще разводя руками, — ничего не понимают. Ничего, скоро всему обучимся. Кто из вас по-мадьярски читать умеет? — спрашивал Иваныч, как будто те, к кому он обращался, были другой национальности. — Листовки вот от нашей «Партизанской правды». Понимаете?.. — Правды.

— Удивительно, — сказал Пауль, взглянув на меня. — Вы видели его в бою?.. У него на руках умер его товарищ, сраженный пулей, выпущенной в него, может быть, даже одним из этих негодяев. В Устари у него они же повесили жену, мать и бросили в огонь отца… Он был страшен в своей мести там, в бою, казалось, он весь этот мир, — показал Пауль на венгров, — весь этот мир изрешетит из своего автомата, задушит своими руками… И вот уже отошел… Не-ет, они не такие…

Фельдеш перевел свои слова венграм. Они молчали.

— Чудак вы, Пал Палыч, — сказал Иваныч, — то там, а это — тут… Там надо мстить, а тут для меня самое дорогое — правду им рассказать. Вот что главное. Поймут же когда-нибудь, поди…

Он подошел к высокому худощавому солдату с выхоленными усиками и подал ему листовку.

— На, друг, читай да ума набирайся.

«Друг» взял листовку, смял и тут же бросил.

— Темный человек, — пробасил Иваныч, пожав плечами.

Темный человек оказался доктором юридических наук. Это был Неваи Ласло из Будапешта. Около года он уже был в армии, но все еще оставался рядовым, несмотря на звание и степень ученого.

Мы узнали, что среди пленных сорок человек относятся к категории так называемых «неполноценных» венгров. Они были с желтыми повязками на левом рукаве, чем, собственно, и отличались от всех остальных. Мы спросили их — не желают ли они отделиться от «полноценных» венгров в особую группу. Они отказались.

— Почему? — спросил я.

— Мы не считаем себя хуже их, так же как не считаем себя лучше. Мы сыны Венгрии, — ответил за всех один из врачей.

— Почему же они вас считают людьми низшей расы?

— Нет, не они считают.

— Кто же?

— Параг считал.

— Параг? — переспросил вдруг Иваныч. — Что же вы нам раньше не сказали? Мы бы этого самого вашего Парага давно уже на тот свет спровадили… Эх ты, доктор, доктор. Шевелить надо своей ученой мозгой-то. А Хорти? Да мало ли у вас гадости всякой. — Фашизм ваш хозяин-то, вот кто, а голова его — Гитлер. Вот когда до Берлина доберемся, тогда у вас будет порядок…