Таким образом, украинские руководители искали алиби и себе: крестьяне плохо трудились, нужно было научить их производственной дисциплине. Но чтобы требовать от человека дисциплины, нужно обеспечить ему достойные условия труда. В условиях заготовленной гонки это не принималось во внимание.

В январе 1933 г. произошло новое снижение планки поставок до 15,5 млн. т. А фактически было заготовлено 14,9 млн. т. Историк О. В. Хлевнюк полагает, что «если бы задание в 15 млн. тонн было установлено с самого начала и быстро доведено до мест с обещанием не превышать установленные планы, ситуация в деревне, несомненно, была бы более благоприятной». Однако сталинское руководство считало, что. скорее всего, до плана не дотянут, и чтобы получить нужные объемы хлеба, следовало задать повышенные ориентиры. Но и то изъятие продовольствия, которое было осуществлено, привело к голоду.

Чтобы лучше понять роль этой катастрофы в истории Украины и всего СССР, нужно хладнокровно оценить ее масштаб. Увы, проблемы причин и масштабов голода мистифицируется в ходе острой идейно-политической полемики.

«Если бы не было массового повстанческого движения 20-х гг., Москва не организовала бы уничтожения в 1932–1933 гг. 10 миллионов крестьян…» — говорил о трагедии украинского селянства глава Ассоциации исследователей голодомора Л. Г. Лукьяненко. Пропагандистское построение о том, что «Москва» стремилась покарать украинцев за повстанчество начала 20-х гг. опровергается просто — от голода пострадали и те районы, где повстанчество в 20-е гг., было скромным (Казахстан), а вот Тамбовщина, прославившаяся Антоновщиной, пострадала куда меньше, чем Казахстан. У голода 1932–1933 гг. и повстанчества общая причина. Государство стремилось получить максимум хлеба в производящих регионах. В 20-е гг. это вызывало вооруженное сопротивление, а в 30-е гг. сопротивление было сломлено, государство вырвало хлеб у обессиленного населения для своих нужд, и разразился голод.

Нет доказательств того, что какие-то действия власти были направлены специально против украинцев. Среди пострадавших регионов — и российские Воронежская, Курская, Свердловская, Челябинская, Обско-Иртышская области. Азово-черноморский и Северный края, Поволжье, Северный Кавказ и Казахстан. В РСФСР жили, в том числе, и украинцы, но и в УССР жили и голодали не только украинцы.

Разумеется, на Украине была своя специфика изъятия хлеба, свои жестокости власти против крестьян. Иногда не только публицисты и политики, но и серьезные украинские историки представляют эти жестокости качественно большими, чем в России, направленными на то, чтобы сломить свободолюбивый дух именно украинского народа. Ведущий украинский исследователь голода (голодомора) на Украине 1932–1933 гг. С. В. Кульчицкий считает: «Когда у крестьян, не имевших хлеба, забирали горох и сухофрукты, оставляя их в январе 1933 г. без продовольственных запасов до предстоящего урожая, это могло означать только одно: государство не хлеб заготовляло, а наносило по сельской местности превентивный удар, стремясь при помощи репрессий избежать ситуации, возникшей в январе-феврале 1930 г. Опыт 1921 г. показывал, что голодающее село не способно к возмущению». Одно из другого не следует. Государство осуществляло изъятие продовольственных ресурсов, а не только специально хлеба. Почему? Горох и сухофрукты вполне годились для пропитания рабочих на стройках Пятилетки. Изъятие последних продуктов могло быть и наказанием — но за недоимки, а не за повстанческие настроения. Чтобы пресечь их, было достаточно обычных репрессий, которые никто не отменял. Как раз опыт 1921 г. показал, что крестьяне перестают бунтовать, когда у них появляется перспектива сытости. В 1921 году Украина пылала огнем восстаний, а введение НЭП вскоре изолировало повстанческих вожаков. Но в 1933 г. изъятие продовольствия было не столько репрессией, сколько конвульсивной попыткой местных руководителей отчитаться по валовым показателям, компенсировать недостачу.