Начался массовый прием украинцев в партию, им стали доверять ответственные партийные и государственные должности, расширялась сфера применения украинского языка. На украинском заговорили в государственных учреждениях, школах и вузах. Увеличилось число украинских газет и журналов. В июне 1953 г. Пленум ЦК КПУ освободил от должности первого секретаря Л. Мельникова, вменив ему в вину, между прочим, русификацию высшей школы и дискриминацию местных кадров в западных областях УССР. Вместо него первым секретарем ЦК КПУ был впервые избран украинец — А. Кириченко. Впоследствии это стало негласным, но строго соблюдаемым правилом — на высший государственный пост в УССР назначать украинца, впрочем, как и во всех других союзных республиках.

Жизнь в СССР и в УССР в послевоенное время для стороннего наблюдателя представлялась однообразной. «Иностранный путешественник. который странствует по республикам Советского Союза. — писал И. Лысяк-Рудницкий. — везде обнаружит одну и ту же общественно-политическую систему, один и тот же тип учреждений, одинаковое расписание занятий в школах, те же самые пропагандистские лозунги и схожие условия жизни».

Это суждение одного из самых проницательных украинских историков в эмиграции интересно тем. что. с одной стороны, оно отражает главный, на наш взгляд, приобретенный порок советского социализма — почти маниакальное стремление руководителей «проекта» упростить себе задачу управления за счет упрощения его объекта. Если нельзя отменить многообразие жизни вообще, переустроить ее в соответствии с некими теоретическими концепциями и управлять ею из одного центра, то можно хотя бы внешне все выровнять, стандартизировать, «упорядочить». Мы очевидно имеем здесь дело с ловушкой разума. Советский социализм был порожден двумя последовательными мыслительными операциями. Вначале появившиеся в более развитой в экономическом и социальном плане Западной Европе социалистические идеи были применены к российской действительности, а потом эта действительность стала систематически и с чудовищным упорством втискиваться в упрощенные таким образом социальные схемы.

Система, которую Сталин и его соратники в высшем партийном руководстве вполне искренне считали социализмом, была первым опытом реализации в политико-экономической практике теоретических построений, во множестве выросших на анализе капитализма середины XIX в. в Европе, блистательно осуществленным К. Марксом. Сам этот опыт удивительным образом вобрал в себя опыт хозяйствования и государственного устройства России, доведя их до логического завершения, а порой и до откровенного видимого всем абсурда. Он основывался на тотальном огосударствлении, принудительном труде, оплачиваемом частично или вообще не оплачиваемом (в трудовых лагерях и местах лишения свободы), концентрации властных полномочий, неприятии и подавлении любого инакомыслия и т. п.