Светлый фон

Историк Дэвид Ричардсон доказал, что восстания на борту работорговых судов существенно затрагивали саму торговлю. Они вызвали потери, увеличивали затраты судовладельцев и создавали препятствия для вкладчиков, о которых автор «Бостонского информационного бюллетеня» писал в 1731 г.: «Как восстания рабов, так и другие неприятности последних рейсов к Золотому Берегу причинили большой ущерб нашей торговой прибыли». Ричардсон считает, что восстания происходили на одном из десяти судов, среднее количество умерших в этом случае составляло примерно 25 тыс. и что всего в результате погибло около 100 тыс. ценных невольников. Восстания также производили и другие экономические эффекты (более высокие затраты, снижение потребностей), что «значительно уменьшало отгрузку рабов» в Америку — на 1 млн во всей истории работорговли и на 600 тыс. в период 1698-1807 гг. [452].

Восстания также затронули и читающую публику, поскольку газеты по обе стороны Атлантики без конца публиковали хронику кровавых бунтов. Противники работорговли стали активно обсуждать сопротивление, которое велось на нижней палубе и в трюмах, отмечая «отчаянную решимость и удивительный героизм невольников». Они настаивали, что заключенные просто пытались возвратить «потерянную свободу» — свое естественное право. Когда после 1787 г. в Великобритании и Соединенных Штатах начались общественные дебаты о работорговле, аболиционисты постоянно обращались к теме сопротивления невольников для опровержения заявлений сторонников продажи людей о «якобы пристойных условиях» на борту судов. Если бы работорговые суда действительно были удобными, как описывали торговцы и капитаны, почему тогда многие невольники шли на верную смерть и пытались уморить себя голодом, выброситься за борт или поднять восстание? [453].

Томас Кларксон писал о «сценах яркого героизма, которые неоднократно происходили в трюмах или на палубах работорговых судов». Столь велики и благородны были такие действия, что «эти люди часто затмевают блеском своих деяний знаменитых героев Греции и Рима». Он также отмечал: «Но насколько различны судьбы первых и вторых. Деяния первых оценивают как нарушение законов, за что их наказывают пытками или смертью, в то время как последние были удостоены общественных наград. Деяния первых усердно предаются забвению, так что от них не остается и следов, в то время как подвиги последних старательно записывали в качестве примеров для будущих времен» [454].

«Но насколько различны судьбы первых и вторых. Деяния первых оценивают как нарушение законов, за что их наказывают пытками или смертью, в то время как последние были удостоены общественных наград. Деяния первых усердно предаются забвению, так что от них не остается и следов, в то время как подвиги последних старательно записывали в качестве примеров для будущих времен»