Войдя на пароход, я ужаснулся массе народа: спали в коридорах, проходах и на лестницах. Творилось нечто невообразимое. Благодаря любезному содействию двух бывших офицеров собственного Его Величества железнодорожного полка мне посчастливилось получить койку в четырехместной каюте, где нас помещалось семь человек. Выйдя на верхнюю палубу взглянуть последний раз на Ялту, я нашел только одно свободное место рядом с очень напыщенным господином в форме инженера путей сообщения.
Когда стал показываться Ливадийский дворец, я был оторван от своих грустных мыслей полным подобострастия возгласом соседа: «Ваше высокопревосходительство, я для вас место сохранил».
Его высокопревосходительством оказался мой знакомый, бывший министр царя, в первые же дни революции быстро применившийся к новому курсу. Он узнал меня; мы разговорились. По-видимому, он не мог скрыть своего удивления по поводу того, что я остался в живых. Когда я ему сказал, что горжусь тем, что оказался в списке слуг царя, заключенных Временным правительством в Трубецкой бастион, он (аресту не подвергшийся) быстро меня покинул, и больше я его на пароходе не встречал.
Когда пароход проходил Ливадийский дворец, перед моим умственным взором под впечатлением разговора с его высокопревосходительством прошла целая серия картин из придворной жизни, -вспомнились приемы министров... Вспомнилось, насколько заносчиво держали себя некоторые из них, в то же время заискивая перед лицами ближайшей свиты царя и при всяком удобном случае высказывая свою беспредельную преданность Его Величеству... Во что обратилась эта преданность, мог служить недавно мне сообщенный поразивший меня факт: еще до отречения государя, 1 или 2 марта, А. Ф. Трепов, A. B. Кривошеин и В. Ф. Трепов, находившиеся под домашним арестом, были по их собственному желанию доставлены к комиссару министерства путей сообщения A .A. Бубликову, которому они предложили свои услуги и свой служебный опыт, на что Бубликов ответил, что уже поздно и что правящие круги в их услугах не нуждаются. На это Кривошеин сказал ему: «Так, значит, вы, Александр Александрович, из промышленности — в правительство, а мы из правительства — в промышленность?»
Наш пароход стал постепенно удаляться от Крымского побережья, благодатного уголка нашей Родины, присоединенного к России в царствование Екатерины Великой. Эта мудрая правительница точно провидела своим гениальным умом роль наших современных общественных деятелей, когда в 1793 году, в дни французской революции, писала Гримму: «