– Так что же пишет он?

– Великое задумал царь. А пишет так: коль я исторгну кумиров своих и ересь арианскую, в коей погрязла вся Европа, и сев на корабль, приплыву в Царьград, он сам сотворит обряд святого крещения в истинную веру Христову. И воздаст мне дары богатые, по чести и достоинству, ибо одаривает всех, кто обращается. Ты мыслишь с мечом идти на него и щит на вратах утвердить, взяв дань; я же возьму ее иначе.

– Хитрец ромейский царь! – рассмеялся Святослав и погрозил перстом. – Знать, выведал, что я иду. И дабы избежать сраженья – задумал откупиться. Приемлемо бы было сие, мать, да токмо, окрестив тебя, уплатит один раз. А я с мечом приду – платить придется каждый год.

– Не выслушал ты, князь… Поелику мы с Константином единоверцы будем, то в вере сей грех идти с мечом на брата. И пишет он – союз желает заключить, суть христианский. Чтоб земли наши соединились не договором писанным, но братскими узами.

И титул будет мне – царица и царь – тебе. Тогда весь мир падет пред нами.

– Дарует титул царский со своего плеча? Скипетром и державою одарит гордых скифов, кои за тысячу лет вперед держали в руках сии достоинства власти?.. И то б ничего, коль одарил, признав народы Ара за становой хребет и родственную связь. Не стыдно б дар принять… Я зрю коварство и измену, мать. Перемудрит тебя Багрянородный. Да разве можно тому верить, кто величает себя – Владыкой мира, не будучи Владыкой? Кто воюя с Хазарским каганатом, меж тем имеет с ним тайный союз и шлет кагану войска на помощь? Кто человека – суть вершину мира обращает в рабство и продает, как скот?.. Опутал он тебя. И дай токмо срок – : свое получит.

– Я не сказала тайны главной, – послушав сына, промолвила княгиня и опустила свои прекрасные очи. – В послании он написал: желает в жены взять, ибо молва обо мне стрелой пронзила сердце.

Князь Святослав взглянул на мать и руки подал ей:

– Коль так, тогда ступай!

5

5

Полгода минуло с той поры, как богоносный каган высочайшим повелением объявил в Хазарии свободу. Для всех, будь то белый благородный хазарин, чья кровь за несколько веков старанием владык богоподобных очистилась от мерзких диких нравов, привычных для степи, и чей разум давно освободился от пыли кочевой жизни; будь то черный, в ком еще все это бродило, как старая закваска, будь вовсе бессловесный раб, прислуживающий господину или коню его. Все веры стали равными среди равных, и иудей уже не укорял мусульманина или христианина, а то и солнцепоклонника в том, что живет он поганым образом и не чтит святых суббот. А те, в свою очередь, согласно законоуложению, не вправе были оскорблять его обидным словом или знаком, к примеру, показывая иудею свиное ухо.