Третья проблема связана с неудержимой бюрократизацией нормативной базы, которая становится своего рода налогом на два важнейших предпринимательских ресурса – на время и на способность к новаторству. В 1950-е гг. объем Федерального реестра США, где приводятся все нормативно-правовые положения, увеличивался в среднем на 11 000 страниц в год. В первом десятилетии XXI в. он рос в среднем на 73 000 страниц в год. Изложение федеральных законов и постановлений теперь занимает более чем 100 млн слов. Нормативы штатов и местные акты добавляют еще два миллиарда. Закон Додда–Франка занимал 2319 страниц. Закон о доступном медицинском обслуживании (Obamacare) 2010 г. уложился в 2700 страниц и при этом понятие «средняя школа» определял формулой из 28 слов. Программа Medicare имеет 140 000 видов страхового покрытия, включая 21 вид особых «несчастных случаев на космических кораблях». К этому следует добавить 3,4 млн слов американского Налогового кодекса. Это означает, что страна свободы фактически стала одним из самых зарегулированных обществ в мире: так, в 2013 г. США заняли 27-е место среди 35 членов ОЭСР по уровню регулирования товарного рынка.

Крах Enron в 2001 г. только усугубил регуляторную перегрузку Америки: идеи дерегулирования, так популярные с конца 1970-х гг., внезапно показались устаревшими. Принятый в 2002 г., вслед за падением Enron, акт Сарбейнса–Оксли изменил общую систему корпоративного управления[286]. Закон Додда–Франка 2010 г. стремился перевести всю отрасль финансовых услуг под мелочное ручное управление с помощью тысяч страниц подробных предписаний. В период недавнего спада регулирующие органы стали еще более масштабными и настырными. Бюджет Комиссии по ценным бумагам и биржам в 2018 г. достиг 1,6 млрд долл. – в 1995 г. он составлял лишь 300 млн долл. Министерство юстиции использовало закон 1977 г. о борьбе с коррупцией во внешнеэкономической деятельности для преследования компаний за случаи сомнительной деятельности за рубежом, случавшиеся позже 2000 г., и средняя стоимость урегулирования спора в соответствии с этим законом возросла с 7,2 млн долл. в 2005 г. до 157 млн долл. в 2014 г.

Регуляционное бремя сильно мешает Америке поддерживать облик страны новаторов, справляющихся с любыми трудностями. Оно растягивает на годы большинство инфраструктурных проектов, поскольку чиновникам приходится пускаться на невероятные ухищрения, чтобы преодолеть многочисленные ограничения (в частности, современные требования природоохранного законодательства). В эпоху Великой депрессии строительство моста «Золотые Ворота»[287] заняло четыре года. Сегодня для реализации крупных дорожных проектов требуется десять лет, чтобы устранить различные бюрократические барьеры, прежде чем становится возможным приступить к работе. Когда Портовое управление Нью-Йорка приняло решение модернизировать Байоннский мост, эффектно раскинувшийся между Стейтен-Айленд и Нью-Джерси, чтобы новые супертанкеры могли проходить под этим мостом, ему пришлось получить 47 разрешений от 19 различных правительственных департаментов, на что потребовалось почти пять лет – с 2009 по середину 2013 г. «Этот процесс согласования направлен не на решение проблем, а на то, чтобы находить всё новые проблемы, – отметила Джоанн Папагеоргис, сотрудник Портового управления, которая прошла через эту процедуру. – Чиновнику проще отказать, так меньше риска для него»^{400}.