Салон Марии Павловны славился как очаг всевозможных сплетен и слухов, объектами которых была императорская семья, и прежде всего Александра Фёдоровна. Хозяйка салона устраивала роскошные балы и пыталась играть роль «первой леди» империи. Её драгоценности затмевали украшения других дам царской династии, а на своих приёмах она ввела игру в рулетку, причём приглашала не только лиц аристократического происхождения, но также многочисленную богему и нуворишей (последнее в высшем свете считалось недопустимым).

   «…На завтраке у Великой Княгини, – вспоминал М.В. Родзянко о времени конца 1916 года, – я застал её вместе с её сыновьями, как будто бы они собрались для семейного совета… Наконец, когда все перешли в кабинет и разговор всё ещё шёл в шутливом тоне о том о сём, Кирилл Владимирович обратился к матери и сказал: “Что же Вы не говорите?” Великая княгиня стала говорить о создавшемся внутреннем положении, о бездарности правительства, о Протопопове (министр внутренних дел. – Е.П.) и об Императрице. При упоминании её имени она стала более волноваться. Находила вредным её влияние и вмешательство во все дела, говорила, что она губит страну, что, благодаря ей, создаётся угроза Царю и всей Царской Фамилии, что такое положение дольше терпеть невозможно, что надо изменить, устранить, уничтожить… Желая уяснить себе более точно, что она хочет сказать, я спросил: “То есть как устранить?” – “Да, я не знаю… Надо что-нибудь предпринять, придумать… Вы сами понимаете… Дума должна что-нибудь сделать… Надо её уничтожить…” – “Кого?” – “Императрицу”».

   А В.Н. Воейков так описал действия Марии Павловны в феврале 1917 года: «В этот самый (22 февраля. – Е.П.) и ближайшие дни многие дамы высшего общества, строго судившие в своих салонах Царскую Чету и членов Правительства, стали усиленно выезжать на Кавказ, напоминая крыс, бегущих с корабля перед его гибелью. Великая Княгиня Мария Павловна Старшая, прощаясь перед отъездом в Кисловодск с генералом Б., получившим новое назначение в Крыму, сказала: «Вас я увижу, так как предполагаю вернуться в Петроград через Симферополь; в Петроград же вернусь только тогда, когда всё здесь будет кончено». Осталось тайной, как именно она себе рисовала счастливый конец, который даст ей возможность вернуться в Петроград».

   Февральская революция застала её уже в Кисловодске. Это не спасло Марию Павловну от кратковременного домашнего ареста, после чего 19 марта она послала в адрес председателя Временного правительства князя Г.Е. Львова телеграмму: «Признавая вполне законным Временное правительство России, я имею себе в обязанность вас об этом уведомить». Надо заметить, что среди всех подобного рода телеграмм и обращений, направленных Романовыми новой власти, заявление Марии Павловны выглядит самым сдержанным и осторожным.