Уйти со своего поста ему пришлось лишь в разгар революционных событий 1905 года, когда, стойкий символ династии, он попал под огонь уничтожающей критики из-за причастности к событиям 9 января – расстрелу демонстрации, шедшей к Зимнему дворцу для вручения петиции государю (т. н. Кровавое воскресенье).

   Великий князь Владимир Александрович. Художник И.Е. Репин

   Владимиру Александровичу не чуждо было честолюбие. Так, он считал, что сам мог бы при соответствующих условиях занять императорский престол и управлять страной ничуть не хуже Александра III и уж тем более Николая II (Владимир Александрович и его жена Мария Павловна возглавляли следующую в порядке старшинства семью, которая после семьи Александра III могла бы получить престол). Эту оппозиционность, едва заметную в его поведении и сквозившую в некоторых высказываниях, Александр III, вероятно, ощущал. Недаром, когда император выбрался из-под обломков вагона в Борках и убедился, что его родные живы, он якобы саркастически заметил: «Как огорчится Владимир, узнав, что все мы спаслись».

   «Ренессансность» Владимира проявлялась в широте его интересов, простиравшихся от охоты и коллекционирования ресторанных меню до серьёзных занятий живописью и покровительства русскому балету, прежде всего такому талантливому его организатору, как С.П. Дягилев. Долгое время Владимир Александрович возглавлял Академию художеств, и после его смерти это дело продолжила вдова. Общество людей искусства привлекало его, со многими он состоял в дружеских отношениях и многим оказывал покровительство. Собрал значительную коллекцию полотен русских художников. Ныне мало кто знает, что картину И.Е. Репина «Бурлаки на Волге» после первой же выставки приобрёл Владимир Александрович. Из его собрания она потом поступила в Русский музей. «Собирал старинные иконы, – вспоминал Великий князь Александр Михайлович, – посещал два раза в год Париж и очень любил давать сложные приёмы в своём изумительном дворце в Царском Селе. Будучи по натуре очень добрым, он, по причине некоторой экстравагантности характера, мог произвести впечатление человека недоступного. Человек, встречавший Великого князя Владимира в первый раз, поразился бы резкости и громкому голосу этого русского grand seigneur’а. Он относился очень презрительно к молодым Великим князьям. С ним нельзя было говорить на другие темы, кроме искусства или тонкостей французской кухни. Его поездки в Париж причиняли массу хлопот и неприятностей тамошним кухонным шефам и метрдотелям. Но после того как он вдоволь отводил душу за критикой обеденного меню, его щедрые чаевые сыпались всем, кто только протягивал руку. Он занимал, сообразно своему происхождению и возрасту, ответственный пост командира Гвардейского корпуса, хотя исполнение этих обязанностей и являлось для него большой помехой в его любви к искусству».