– И что, дедушка, мистера Эштона тоже вынудят присутствовать? Мне кажется, это не совсем удобно. Вряд ли его обрадует необходимость участвовать в таких сомнительных делах, – Вивиан, по своему обыкновению, в первую очередь подумала о том, как лично она будет выглядеть в глазах Джереми. Сначала её признание в том, что задолжала крупную сумму бандитам, потом эта история с убийствами. Вивиан уже начинала понимать, что нравы британцев имеют существенные отличия от жителей континента, и девушка, рассчитывающая на серьёзное к себе отношение, не должна быть замешана в подобном. Здесь, в Грейт-Бьюли, принадлежность к приличной семье и незапятнанная репутация ценились по-прежнему высоко, и пренебрегать этими правилами не следовало.

– К сожалению, милая, мистеру Эштону тоже необходимо присутствовать. Инспектор особо это подчёркивал. И мне так жаль, что ты оказалась впутана во всё это, так жаль… Генри бы мне этого не простил, – Матиас с сожалением покачал головой, ласково на неё глядя, и Вивиан искренне тронула неприкрытая любовь в его глазах.

От Оливии не укрылись эти нежные взгляды, но заострять на них внимание она не стала. После завтрака ей предстояла важная поездка в Лондон, о которой, как она надеялась, никто не узнает. Ускользнуть из столовой ей предстояло уже через несколько минут.

Пока тётушка Розмари злопыхательствовала о полицейском произволе, а дядя Себастьян, бывший с самого утра не в духе, спорил с ней, Оливия следила за минутной стрелкой больших напольных часов, в которых, как они с Филиппом верили в детстве, прятался Симмонс по ночам. Почему-то в далёком прошлом дворецкий представлялся близнецам скорее духом Гриффин-холла, чем настоящим человеком из плоти и крови. Было невозможно представить, как он снимает форменную одежду и ложится в обычную постель, натянув тёплый колпак и поставив на коврик мягкие ночные туфли.

«Ток-цок, ток-цок», – маятник часов звонко отсчитывал мгновения и приближал вечер. Ну и кашу я заварила, подумала Оливия и нервно зевнула. Минутная стрелка подошла к установленному пределу, и девушка отодвинула столовые приборы.

– Прошу прощения, – сказала она слабым голосом. – У меня почему-то ужасно разболелась голова. Думаю, мне необходимо прилечь.

Филипп попытался её проводить, но она запротестовала и покинула столовую, прижимая правую руку к виску. Когда Энглби закрыл за ней двери, Матиас Крэббс не удержался от шпильки:

– Никакой стойкости у современных женщин. Сплошные недомогания. Хотел бы я знать, как это поколение собирается пережить ещё одну войну.