А сонный шофер будет поглядывать на нас в свое зеркальце. О-хо-хо!.. И нужен ли мне сегодня этот человек? И что я вообще делаю в этой комнате? Странная комната. К чему на новеньких панельных стенах эти картины темного академического письма в золоченых рамах? И глупо выглядят бесчисленные фарфоровые пастушки и маркизы на современном серванте и телевизоре. Возраст некоторых из них, наверное, исчисляется многими десятилетиями.

Да, вещей здесь значительно больше, чем нужно для одной комнаты и одного человека. А впрочем, кому они вообще нужны? Но деятельная Майя получила наконец однокомнатную квартиру и перетащила все с собой. Наверное, потому, что вещи эти ей что-то напоминают. Они — единственное, что осталось после всех бурь первой половины двадцатого века от некогда большого Майиного семейства…

Солнце поднялось повыше и стало горячим, и журналист Боков проснулся в своем кресле. Он потер ладонью нагретую солнцем лысину, улыбнулся и сказал:

— У меня для вас сюрприз, братцы.

На полу рядом с креслом стоял большой портфель с чемоданными застежками и ремнями. Боков никогда не расставался с ним. Сейчас он вытащил из него пачку патефонных пластинок в пожелтевших от времени конвертах.

— Вот, — сказал он. — Майечка, сколько тебе было лет в сороковом году?

— Шестнадцать, — отозвалась Майя.

Пластинка была старая, и сначала все услышали только шипение. А потом сквозь него пробился тенор. Он запел:

Голос был таким знакомым, словно только вчера довелось слышать его в последний раз.

— Пошлость, — сказал Боков. — Набор слов. И все-таки я, кажется, сейчас запла́чу, братцы.

Слушали все. Даже хмурые шахматисты подняли от доски лобастые головы. Боков блаженно улыбался. Глаза у Майи повлажнели.

Всем, кто сидел сейчас в комнате или бездельно слонялся по ее углам, было по сорок с лишним. Они были ровесниками.

— Есть еще «Мой костер», «Утомленное солнце», «Маша», — сказал Боков. — А вообще-то нужен голубой патефон, гнусавенький такой. И чтобы вертеть ручку до седьмого пота. Современная техника мешает полной иллюзии.

Придорогин слушал внимательно, слегка постукивая по столу в такт песне желтоватым от сигарет крепким пальцем… А в общем, лицо его мне нравится, мне даже трудно оторвать от него взгляд, хотя я понимаю, что неприлично все время смотреть на малознакомого человека.

А что, если бы мы ушли отсюда через десять минут, чтобы уже никогда не расставаться? Что было бы тогда?

Во-первых, по совершенно необъяснимым причинам прохожие, милиционеры и шоферы такси перестали бы ухмыляться нам вслед… Наверное, половина женского счастья заключается в том, чтобы твердо знать: мужчина, который уходит от тебя утром, обязательно вернется к вечеру. И так будет всю жизнь…