— ...У меня жена Кира на музыке играет, — рассказывал Венька, — училище кончила, в детском саду и в школе пение преподает. Сто десять рублей получат, и я сто сорок — сто пятьдесят. Мне тешша говорит, чтобы мы с ними жили, у них свой дом в третьем Парголове, а я говорю: не пойду. Или так, или так, говорю. Я жить самостоятельно буду. Пока что квартиру снимаем, а дом пароходство строит, уже под крышу подведенный стоит. Кира в детсадике музыке учит, а мне теперь хорошо, электричку до Мги пустили — хоть на завод, хоть в пароходство, куда надо, мигом свезет.

— Ну вот, получишь свою квартиру, — сказал я, — денег у вас хватает, купите гарнитур.

Венька засветился еще сильнее и как-то весь задвигался от застенчивого восторга. Его взволновало такое зазывное слово: гарнитур. Он сказал:

— Да кой-че и сейчас уже есть, куплено...

Он вынул из сетки-авоськи картонку, а из картонки — белый приемничек «Атмосфера». Покрутил колесико, и приемник громко запел полную оптимизма песню: «Здесь ничего бы не стояло, когда бы не было меня...»

Венька, я и моя жена послушали песню до конца, и Венька убрал приемник.

— Обязательно приезжайте, — сказал, — третья улица на правой руке — наша. У нас свои только будут. Да вот ишо вы. Без вас и за стол не сядем…

Мы повстречались первый раз с Венькой Авдюшкиным в Оятском Устье. Я сидел на крылечке лучшей в деревне избы — начальника рыбацкой артели Кряквина, заряжал патроны. Составил все гильзы в рядок. Зачерпывал кружечкой-меркой порох из банки, сыпал, запыживал и набирал в ту же кружечку дробь из мешка. Двинул неловко рукой, повалил все гильзы.

Венька как раз и вошел в калитку. Взмахнул руками, кинулся собирать живые дробинки. Так воробей слетает на брошенную голубям пшенку. Парень покряхтывал и приговаривал:

— Эва-то, эва-то, сколь их, в шшель закатились...

Он ползал но крылечку и по земле, выискивал дробины и урчал и после принес их мне — полную пястку. Он взглянул на меня, глаза его были мутно-голубоваты. Он сказал:

— Ты охотник, дак?

— Я охотник.

— Поехали на лодке в Кандошско озеро. Мне Кряквин велел с тобой быть или так если че надо... С охотником, говорил, пойдете. Я рабочим у них, на катере или так, че говорят, делаю...

Парнишка был крохотный мужичок — не по годам, а по недостатку какого-то вещества роста, как сосенка на болоте, — мужичок с ноготок. Сапоги его — детский размер — сшиты, должно быть, домашним, семейным сапожником, из яловой кожи, и заскорузли. Личико собрано в кулачок, землисто, одутловато. Только отроческие глаза его, как промоины на недужном весеннем льду, голубели.