До отхода поезда, которым должен был уезжать Платон, остался час.

— Мне пора, — сказал Платон вошедшему Нарбутову. — Дайте мне адрес Наталки.

— Я тебя провожу, Платон. — Нарбутову хотелось как-то сгладить неловкость.

На вокзале Нарбутов, желая успокоить Платона, сказал:

— Ты ничего не думай, Платон… У них с Наталкой просто дружба, так что не усматривай в поездке что-нибудь такое…

— Вы о чем, Михаил Константинович? — не понял Платон.

— Ну, о том, что они поехали вдвоем… Наталка и Давид. Разве тебе не сказала Ольга Аркадьевна?

— Нет.

— Почему же она не сказала? — Лицо Нарбутова вдруг помертвело.

— Спросите Ольгу Аркадьевну.

— Платон, все будет в порядке, — убеждал Нарбутов. — Все должно быть хорошо…

Поезд тронулся, а Нарбутов все шел возле окна и повторял, будто заклиная:

— Все будет в порядке… Должно быть…

IX

IX

В Косополье уже неделю афиши анонсировали новый фильм. Огромнейшие щиты извещали: скоро на экранах — «Чародейка». В главной роли — бывшая колхозница села Сосенки Стеша Чугай. И Стеша улыбалась косопольчанам с широких полотен, ее узнавали по большим раскосым глазам, по чарующей загадочной улыбке.

Олег Дынька, секретарь Сосенского сельсовета, первым увидел эти афиши, зашел в кинопрокат и выпросил несколько экземпляров для своего села. К вечеру уже вся Сосенка побывала возле ярких плакатов. Так вернулась в свое село Стеша Чугай…

Засветились фонари, осенний вечер опустился на Сосенку, а люди все еще стояли возле афиш, всматриваясь в знакомые черты, все-таки не веря, что это в самом деле та Стеша, которая пасла скот, носилась как безумная на своем Гнедке, доила коров — тут, в Сосенке. В этом взлете Стеши было что-то непостижимое.

— Не может быть, — промолвил Савка Чемерис.