Клава еще не успела вынуть вещи из чемоданов, как кто-то настойчиво позвонил.

— Кто?

— Это я, Кутень. На минуточку.

Дмитрий вошел, разделся, пригладил перед зеркалом поредевшие волосы.

— Стешки нет?

— Пошла на студию. Садись.

— Как вам ездилось?

— Хорошо. А ты откуда знаешь, что мы уезжали?

— Знаю… Свадьбу отгуляли?

— Я уже забыла о своей свадьбе…

— Помирилась… с ним?

— Слушай, я тебе что, справочное бюро? И вообще, Дмитрий, я тебе советую забыть наш адрес, — сказала Клава.

— Сегодня поговорю с ней и… больше не буду приходить… Никогда… — дрожащими пальцами он достал сигарету, закурил. — Или… что я для вас, собака?

— Кутень, я эту твою песню уже знаю на память, — Клава сердито придвинула пепельницу. — Если б ты был человеком, настоящим, то я бы заказала для тебя еще один ключ от своей квартиры… Ты пишешь Стеше скотские письма, посылаешь на студию и в университет анонимки, запугиваешь ее… И после этого ты человек? Хам ты, Кутень. Я за тебя возьмусь!

— Я люблю ее. Она моя законная жена, вот в паспорте печать. — Кутень тыкал Клаве в глаза свой паспорт. — Я заберу ее!

— Ша, буксир, не поднимай волн. Она что для тебя, вещь? Оставь ее в покое, Кутень, если хоть немножко имеешь совести и порядочности!

Кутень бросил на пол сигарету, но тут же поднял.

— Что вы знаете о моих муках? Пять лет мук! Я не железный.

В передней послышался звонок. Клава выбежала, чтобы куда-нибудь отправить Стешу, однако Кутень уже стоял рядом.

— Ой, что было, Клавочка! — весело заговорила Стеша, но, увидев Кутня, сникла. — Опять ты?