— Ну, ну, спасибо.

Сатин сидел за председательским столом. Признаться, на новом посту он чувствовал себя не очень уверенно. Не было еще привычки командовать людьми, ведь всякую работу он привык и умел делать сам: хоть у барабана стоять, хоть зароды вершить. А тут надо было людей на эти дела ставить. Вот он и терялся первое время.

Аверяскин сел рядом с Сатиным.

— Вот, Иван Иванович, пришел я, — сказал он.

— Хорошо, что пришел. А то давно тебя здесь не видели, — ответил Сатин.

— Да как же я мог прийти! Ты думаешь, я не слышал, что тут говорил про меня Лепендин? Все слышал, не глухой. Я и клеветник, я и доносчик… Все мне известно!.. А у кого после таких слов хватит совести и смелости прийти к нему и рука об руку работать с ним? У кого? А за что? Что я ему сделал плохого?

— Да нет, он даже про тебя и не вспоминал, — спокойно сказал Сатин.

Аверяскин обежал глазами присутствующих, но не встретил ни одного участливого взгляда.

— Ну, так что скажешь? — спросил Сатин.

— Вот, пришел работу просить… Я работы не боюсь…

— А какую бы ты хотел работу?

— Какую дадите, такую и буду делать, — покорно сказал Аверяскин и склонил голову.

— Вот это разговор! — Сатин записал что-то на бумаге, а потом спросил сидевшую за другим столом Иваниху:

— У тебя, Федосья Макаровна, не хватает людей на вывозке навоза. Возьмешь товарища Аверяскина?

Помолчала Иваниха.

— Ладно, возьму, — нехотя согласилась она.

— Ну вот и договорились, — сказал Сатин и поглядел на Аверяскина. Тот сидел все так же с опущенной головой.

И, может быть, тут-то и дрогнуло сердце Ивана Ивановича? Он сказал:

— Впрочем, Федосья Макаровна, я тебе пока не отдам Ивана Филипповича.

Аверяскин вздрогнул и поднял голову Глаза его блестели в радостной надежде благодарно и преданно.